Андрей Воронин - Победитель всегда прав

– Эй, мужик, – крикнул он в спину Дорогину, опираясь локтями на невысокий забор, выкрашенный зеленой краской, – потерял чего? Или, может, к родственникам приехал?

Дорогин уже придумал, как «подъехать» к кому-нибудь из соседей. Он медленно обернулся:

– Участок, наверное, хозяин будет продавать? Дом-то сгорел.

И тут оба – и Хрусталев и Дорогин – напряглись, всматриваясь друг в друга. У Хрусталева возможности подойти к Дорогину не было, мешал забор. Дорогин же двинулся навстречу, его глаза сузились, брови сошлись к переносице. Хрусталев не верил собственным глазам, он был уверен, что Дорогина давным-давно нет в живых.

– Серый, ты, что ли? – картинно сбрасывая с плеч накинутый пиджак и распрямляя спину, воскликнул Хрусталев пересохшим голосом.

– Я, Антон, а то кто же!

– Тебя похоронили давным-давно. Я за упокой твоей души не одну бутылку выпил.

– За упокой души, Антон, свечки ставят, а пьют за здравие.

– Это мы мигом исправим, – воскликнул Хрусталев, совсем забыв, зачем он шел к пепелищу.

Через минуту Дорогин и Хрусталев шли в обнимку, как одноклассники или однополчане. Но их сближало большее – два года, проведенные в одном бараке, два года в одной бригаде. Они знали друг о друге больше, чем родные братья.

Нигде человек не познается так, как в тюрьме. Доверие у Хрусталева к Дорогину и у Дорогина к Хрусталеву было полное. Не виделись они шесть лет, но, как сказал Хрусталев, время и годы Муму ничуть не изменили, а не узнал он его лишь по той причине, что был уверен, что Дорогин давным-давно мертв.

– Я слыхал, Серега, что у тебя дела с Резаным рисковые были?

– Не было никаких дел, слухи это все. Ты же знаешь, Антон, если бы с Резаным дела были, не жил бы я.

– Вот я и подумал. Значит, впрямь врут.

– Ты что здесь делаешь, Антон?

– Живу, вот мой дом. Детей не нажил. Да что я тебе буду рассказывать, живу один.

– Не бедствуешь, – посмотрев на дом, произнес Дорогин.

– Ничего особенного, живу как все. На «Беломор» и водку хватает, а большего мне не надо.

Преследователей Дорогина смутила встреча. Вновь пришлось связываться с Петровичем. В дом, куда они собрались заволочь Дорогина по распоряжению Мамонта, Муму пошел сам – в обнимку с хозяином. Петрович тоже удивился услышанному.

– Ждите там, никуда не лезьте. Только не упустите его. Приеду, решу на месте.

– Слушай, Антон, чей это дом?

– Какой, – картинно осмотрелся Хрусталев.

– Сгоревший.

– Действительно купить хочешь?

Дорогин замялся.

– Ты хоть мне не ври. Как тебе сказать, Серега… Дом этот принадлежал одному, а записан был на другого. Короче, хозяина я знаю, сидели вместе, как с тобой, правда, не два года, а шесть месяцев. После того как ты ушел, он у нас на зоне появился. Я за домом присматривал, он меня подкармливал.

– Хорошо же ты за ним присматривал. И машина небось у тебя есть?

– Конечно есть, «жигуленок», больше мне не надо.

– Ив карты играешь?

– Иногда играю, да тут, правда, не с кем. Но с тобой, Серый, я играть не сяду.

Дорогин рассмеялся:

– Дом странный, аппаратуры в нем было много.

– Было много, теперь ничего нет.

– Что там делали? Хрусталев тут же засуетился:

– Чего это мы с тобой сидим на сухую? Я сейчас, – и он бросился накрывать стол.

Три кота постоянно мешали хозяину, норовя забраться в холодильник.

– Пошли к черту! – и Хрусталев принялся разбрасывать котов, цепляя их ногой под животы. Но наглые животные тут же возвращались, ничуть не обидевшись. – Ночевать у меня будешь, сам Бог тебя мне послал.

Сергею хотелось расспросить Хрусталева подробнее, но тот умолкал, как только речь заходила о сгоревшем доме. «Выпьем, тогда расспрошу, – решил Сергей. – Спиртное языки развязывает. Хотя Хрусталев научен жизнью, зря болтать не станет. Может, мне кое-что и расскажет.»

Когда на столе стояли закуска и холодная водка, Дорогин сказал:

– Я не случайно здесь оказался.

– Я ждал, что ты признаешься наконец.

– Долго объяснять, – наморщил лоб Муму. – Одному хорошему человеку плохо. След сюда вывел. Я не знаю, что здесь произошло, проясни.

Хрусталев сомневался, имеет ли он право выдавать чужой секрет, но потом все-таки решил, что Дорогин свой и два года, проведенных вместе, дают ему на это право.

– Кино здесь переписывали, пиратские кассеты. Теперь уже можно сказать, ведь дом сгорел. Ты не выдашь…

– Порнографические фильмы переписывали? – напрямую спросил Муму.

– Вот этого я не знаю. Я в чужие дела глубоко не лезу. Меня за домом просили присматривать, да и за ребятами, которые там работали. А что они переписывали, куда потом кассеты уходили – меня это не касается. Я сторож, сторожу много знать не положено.