Георгий Олежанский - Шах и мат

— Я уже почти уснула. — Она грациозно, по-кошачьи, проскользнула в темноту кухни, прижалась к мужчине, которого называла Гарик, и чмокнула его в щеку.

На самом деле Гарика звали совсем не Гариком, а Максимом, а для близких друзей он был просто Максом. Но подружки, имена которых стирались из памяти сразу после знакомства и которые становились Кисками, Очаровашками, Красотками, звали его Гарик.

Бесконечных вопросов о том, действительно ли это его имя, удавалось избегать не всегда. Но всякий раз он отвечал одно и то же: «Да именно так! И по паспорту тоже так».

Максим чуть отстранился от брюнетки, сделав еще один глоток молока.

«Боже, как классно!»

Желудок в знак полного согласия заурчал.

— Ты что тут делаешь? — выдавил он.

— Ну, — протянула она, — ты же сам оставил мне ключи от квартиры.

Она начала снимать с него одежду: расслабила узел галстука и расстегнула две верхние пуговицы рубашки.

«Что за на!.. — выругался Разум, — Максим, ты снова в клубе думал пенисом? Теперь придется менять замок, интересно, в который раз: шестой, седьмой, десятый?»

Разум и жажда плотских удовольствий вели вечную войну в душе Макса. Вряд ли война закончится победой одной из сторон, но иногда желание все же одерживало верх, а бывало и наоборот, главное, что после всего Макс не хотел испытывать душевных мук.

Не составило труда догадаться, кто вышел победителем на этот раз: Разум или похотливая Нижняя Чакра.

«А где вы познакомились?» — спросил Разум.

— Послушай, — Максим старался вспомнить имя брюнетки, которая уже успела стащить с него рубашку и принялась за брюки, — красота моя!

«О-па!»

Так и не вспомнил.

Наверное, теперь нужно чувствовать себя чуточку виноватым за досадную неприятность.

«Да и фиг с этим», — выпалил и без того уже перегруженный Разум.

Да и стыдно все же не было.

Максим отвел руки брюнетки от брюк — ее пальчики уже касались ширинки.

«Быстра же, чертовка!» — голосила Нижняя Чакра, пребывая в полном восторге от действий брюнетки.

Максим застегнул обратно пуговицу и ремень.

— Красота моя, не торопи события. Не люблю потных мужчин.

— И слава богу, что ты не любишь мужчин, не то чтобы даже потных, а в принципе. Иначе потерю такого мужчины женщины не пережили бы.

Максим попытался очаровательно улыбнуться, но вышла кислая мина.

— Ну, Гарик! — протянула она.

В этот момент он засомневался, что она поняла скабрезную шутку о потных мужчинах.

«Она же брюнетка!» — подала голос Нижняя Чакра.

«Может, крашеная», — саркастично ответил Разум.

Но в любом случае сейчас Максиму точно хотелось побыть одному.

— Крашеная, — почти про себя пробормотал он, и уголки рта растянулись в легкой улыбке.

Брюнетка хотела проникнуть в душ, но, столкнувшись с запертой дверью, обиженно промяукала:

— Гарик, так нечестно!

Максим сделал вид, что не услышал, и просто промолчал.

— Ну, Гарик… — Брюнеточка сделала еще одну — последнюю — попытку растормошить Максима и, когда ей это не удалось, пошла обратно в спальню.

События сегодняшнего дня быстро отошли на второй план — душ приятно расслаблял. Исчезли навалившаеся за день усталость, позабылась и рабочая суета, вода сняла напряжение, вызванное бесконечными встречами. Негативные эмоции, растерянность отступили, освободив душу. Прохладные струи сбегали по телу, ударялись о ванну и разлетались сотнями брызг. Вода обволакивала сознание, очищала разум, гнала прочь беспокойство и просто позволяла забыться…

…Шел розыск оставшегося в живых члена бандгруппы Гагкаева Кхутайбы, ставшего для Максима кровным врагом, то есть смыслом существования, который дает силы, питает веру и сжигает жизнь.

Но в этот момент, стоя под душем, Максим забывал обо всем.

г. Москва, утро следующего дня

Максим Доментьев испробовал все известные ему способы, чтобы привести себя в порядок и хоть чуть-чуть взбодриться после практически бессонной ночи, проведенной с Анжелой.

«Так ее звали Анжела? — безразлично спросил Разум. — Поразительная память».

На скабрезное замечание Нижняя Чакра не ответила: после проведенной ночи она безмятежно дремала.

Максим сделал последний глоток уже порядком остывшего крепкого кофе, но продолжал клевать носом перед экраном компьютера.

«Возможно, — как бы между прочим сказал Разум, — такое рвение в постели оказалось лишним».

Голос Разума звучал навязчиво и утомлял, но другой «компании» Доментьеву в ближайшее время не светило.