Андрей Таманцев - Молчание золота

Дверь между тем трещала под пулями, потом несколько ударов прикладом распустили паутину трещин по всей дверной панели. Шкаф, придерживающий дверь, заскрежетал по полу отодвигаясь под напором нападавших. Потом прогремел взрыв. Бросили гранату?.. Да, на ремонте тут, верно, не экономят.

Шкаф ухнул, разваливаясь на части, а дымящиеся остатки двери разлетелись в разные стороны, когда люди Эмира в очередной раз как следует приложились к ней с той стороны.

— Стоять! — заорал один из вбежавших, и в ту же секунду Муха и Боцман синхронно с силой оттолкнулись от стены своими правыми ногами, которые еще контактировали с верандой. Лестница отлетела от дома, словно откинутая могучей пружиной, и, описав в застывшем от такой наглости и дерзости воздухе примитивнейшую из парабол, рухнула на землю. Так что тот ее конец, что был прислонен к стене и на котором, собственно, и находилась парочка возмутительных беглецов, оказался неподалеку от «КамАЗа». Разумеется, они не стали ждать, пока парабола, по которой двигалась лестница, найдет неминуемую точку пересечения с земной поверхностью. За какую-то долю мгновения до этого Боцман и Муха резко выпрыгнули впереди, совершив замысловатый кувырок, гасящий инерцию, по мокрой от утренней росы траве, «вынырнули» всего в каком-то метре от вожделенного «КамАЗа». Лестница же, повисев еще немного в воздухе, грохнулась оземь, вздыбив целый клуб пыли.

Окаменевшие на несколько мгновений люди Эмира, толкавшиеся под верандой, тут же открыли беглый автоматный огонь и бросились к кабине грузовика, в которую уже из всех своих богатырских сил ломился Боцман, благо та была несвоевременно заперта. Муха, в руках которого теперь было оружие, играючи и с явной претензией на артистизм перекатился по земле и трижды выстрелил с колена. Даже раненая рука как-то не очень мешала: верно, в запале Муха просто не замечал боли.

— А-а-а!

Один из набегающих на полном ходу нырнул в траву и, неловко ткнувшись в нее лицом, так и застыл в страшной и неестественной позе. Второй закричал, и на подломившейся от боли простреленной ноге его занесло в сторону и отшвырнуло прямо в клумбу с белыми и розовыми розами, которые Эмир, тонкий ценитель прекрасного, велел недавно высадить.

Третий, бежавший последним и, быть может, оттого и уцелевший, не стал искушать судьбу и спрятался за угол одной из одноэтажных построек по хозяйственной части.

Тем временем Боцман разбил боковое стекло, просунул в пробой руку и молниеносно открыл дверь. Потом прошмыгнул внутрь кабины, по которой тотчас забарабанили пули — стреляли уже с веранды, которую с некоторым опозданием оккупировали стрелки Эмира во главе с Керимом.

Лопнуло, расходясь полосами, и осыпалось боковое стекло.

Муха еле успел заскочить в приотворенную дверь с другой стороны.

— Ну, братцы, — с веселой злостью проговорил он и, привычным движением выворотив стартер, закоротил провода зажигания. — Аривидерчи, Гвидо!

Мотор заурчал, загрохотал, и Муха, сорвав огромную, до отказа груженную машину с места, выехал на передний двор, своротив по пути какой-то утлый флигилек и еще нечто отдаленно напоминающее фонтан.

— Ну, козлы! — пробормотал он. — Сейчас мы вам устроим.

— Гони, Муха! — торжествующе закричал Боцман. — Гони на полной скорости! Если этот «КамАЗ» как-то сюда приехал, значит, должна быть и дорога!

Не снижая скорости, «КамАЗ» воткнулся в одну из стоящих у парадного входа машин. С мерзким скрежетом тяжеленный грузовик проволок несчастный «мерс», у которого так безнадежно смяло салон, что лобовое стекло лопнуло с жалобным сиплым визгом, а потом впечатал его прямо в серую «Волгу» с забрызганными грязью номерами. До того момента об этой автомашине можно было сказать лишь то, что неизвестно, где в пределах Самаркандской области она удосужилась влезть в такую матерую черную грязь. «Волга» отлетела метра на два и осталась стоять — с разбитыми боковыми стеклами и неестественно вывернутыми вправо передними колесами.

— Значит, мы глупые русские? Не бывает глупых русских! — торжествующе заорал Муха. — Бывает много водки!!

Глаза его так горели, что Боцман, не менее своего товарища захваченный авантюрой, которая с необыкновенной быстротой и ловкостью проворачивалась на глазах изумленных этой неслыханной наглостью людей Эмира и Густери, спросил:

— Муха… может, хватит?.. Уматываем отсюда, а?

В этот момент, словно подводя промежуточный итог его словам, прозвучало несколько автоматных очередей, которые, к счастью, не затронули кабины.