Андрей Таманцев - Леденящая жажда

— Все правильно, — кивнул Трубач. — Там у них что-то вроде военного положения и все звонки прослушиваются, а междугородные — так те вообще на центральный пункт приходят.

— О как! — восхитился Пастух. — А знаешь, между прочим, что он мне сказал, этот капитан?

— Догадываюсь.

— Он сказал, что и ты, и сестра умерли от причин, которые он разглашать не имеет права…

— Вот сволочь! — выругался Трубач. — Хотя, в общем-то, по существу, так оно и есть…

— Так что мы уже тебя снова хоронить собрались.

— Стало быть, долго жить буду. Примета такая.

— Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Давай рассказывай, что там за секретные причины? Светка-то тоже живая, как ты, да?

Трубач изменился в лице.

— Светка правда умерла. И еще тысячи людей… Так что ты давай со мной поаккуратнее, — не дай бог, приволок я с собой эту заразу… Хотя, как я уже знаю, капельным путем она не передается. Сам проверял…

— Ты что, Коля? Ты это серьезно? Я-то надеялся, что это что-нибудь незначительное или какой-нибудь розыгрыш…

— Какой, к чертовой матери, розыгрыш! Самая что ни на есть эпидемия, и страшенная! Люди мрут как мухи. А я знаешь почему уцелел? Смеяться будешь — гастрит спас, спасибо родной армии. Я воду из-под крана или там из колодца совсем не могу… Только из бутылок, минералку… Но все же давай пока поостережемся. Уж нам ли с тобой, командир, не знать, что береженого и вправду боженька бережет!..

— Чего мы тут торчим-то? Может, пойдем к нам?

— Не. Я же говорю, давай пока поостережемся. Знаешь что… А давай возьмем пузырек, закуси да где-нибудь тут, хоть у тебя в конторе, и поговорим. Годится?

— Ладно, я согласен, раз по- другому не получается…

— Только вот Оле своей не говори, а то обидится она. Когда это было, чтобы Оля — и гостя в дом не пригласила, да не какого-нибудь, а мужниного воскресшего сослуживца…

— Не сослуживца, а друга, — поправил Пастух, снова отпирая замки. — Не волнуйся, Коля. Уж кому-кому, а Оле я найду что сказать, чтобы не обиделась… Давай рассказывай, начинай прямо здесь. А за бутылкой и ходить не надо — у меня в конторе запас на всякий случай всегда есть. Высоких гостей принимать. Так что ты заодно еще и в высокие гости попал. Ну не томи душу!

И вскоре Трубач уже рассказывал обо всем, что увидел в городе Глазове — с момента приезда до того самого часа, когда сбежал из охраняемого эпидемиологического блока, как потом, после разговора с двумя странными субъектами, на которых загадочная бацилла почему-то не подействовала, вернулся в сестрин дом, чтобы научно проверить кое-какие свои догадки.

Значит, выходит, сбылись твои предчувствия насчет сестры…

— Выходит, сбылись, — грустно подтвердил Трубач. — Представляешь, как мистика какая — ныло сердце и ныло. А мы ведь раньше в эту фигню совсем не верили, смеялись…

— Так что, ты всерьез думаешь, что это диверсия? Это что, борцы за свободную Ичкерию?

— Ручаться не могу, но похоже на то, Сережа…

— Ну вот что, Коля, пойдем-ка мы с тобой к ребятам, обрадуем их, что ты жив. Это во-первых… Я их так и так намеревался всех собрать, чтобы решить, когда мы едем выручать твое, извини, тело…

— Мое тело? Это зачем?

— А чтобы похоронить с почестями, вот зачем.

— Спасибо вам, ребята. Вот уж за что другое выматерил бы, а за это — большое человеческое спасибо!

— Да ладно тебе! Жив — и слава богу, все только рады, можешь не сомневаться… Но вот о том, с чем ты приехал… Надо же что-то со всем этим делать, верно? Не оставлять же этот ужас просто так. Давай поговорим с ребятами и, если сговоримся, пойдем к Голубкову. Сами. А что, может управление как раз ждет не дождется, чтобы кто-нибудь выручил страну в тяжелом положении…

Москва

29–30 июня 200… года

Похоже, и тут Трубач поспел как нельзя кстати: едва они с Пастухом вошли в офис сыскного агентства «X», как увидели Муху, безнадежно прижатого к стене каким-то холеным типом в костюме от «Бриони». Мало того что тот загадочным способом ухитрился взять верх над Мухой, так еще и тыкал ему в затылок какой-то пижонской пукалкой — «береттой», кажется. Какого черта! Только этого им сегодня не хватало! Трубач, не раздумывая, так жестко заломил типу с «береттой» руку, что тот взвыл и рухнул на колени.

Надо сказать, что появление Трубача почему-то испугало Муху гораздо сильнее этой самой «беретгы».

— Ты… ты… — забормотал он, бледнея как полотно. — Это правда ты, Дудкин?