Анатолий Гончар - Привал с выдернутой чекой

Теперь стала понятна причина той самой сверхсекретности, с самого начала окружавшей наше задание. Предателем мог быть где угодно.

– …Запоминай, – Старик уже говорил тихим шепотом, и я не мог понять: от того, что боялся, что его услышат лишние уши, или от завладевшей его телом слабости. – Запоминай, – в который раз повторил он.

– Я внемлю, – слегка высокопарно заверил я и полностью обратился в слух.

– Третья по счету от заката колонна хранит тайну входа. Найди отпечатки перстов строителя, первый из которых находится… – Старик начал перечислять мне последовательность моих будущих действий. Действий, видимо когда-то им самим заученных наизусть, но ни разу в жизни ему так и не пригодившихся. Он никогда не был там, куда отсылал меня! Никогда! И тогда я понял, почему с такой легкостью старец, уважаемый старец, бежал всю предыдущую ночь. Его несла на крыльях надежда прикоснуться к реликвии, прикоснуться к тайне, к тайне, которую он оберегал всю жизнь, к тайне, которую оберегали его предки – многие поколения до нас. И вот когда заветная цель их жизней стала так близка, он беспомощным кулем лежит и умирает в безжизненной расселине. Умирает, так и не прикоснувшись к божественной мудрости. Впрочем, как и многие до него. Какая ирония, недотянуть один день, и какая горечь.

Я попробовал представить, что может чувствовать умирающий старик, и не смог. Как не смог бы заглянуть в его душу, душу человека, отказавшегося от житейских благ и кровных уз ради противостояния злу.

– Спустившись в подземелье, ступай все время по пути солнца, – шептал старик, и я едва слышно ему вторил. – Не сворачивай в комнаты, ничего не трогай, когда увидишь лестницу, идущую вниз, остановись…

Продолжая шептать, он сообщил мне, как обнаружить потайную комнату, я запомнил.

– Дверь откроешь ключом. – С этими словами он как фокусник вытащил откуда-то из складок одежды и подал мне фигурный ключ.

Я со спокойной торжественностью принял его.

– А этим жми отпечатки перстов строителя. – В ладони его левой руки появилась небольшая каменная палочка-ступка.

Я взял ее и, приложив руку к груди, в знак почтения тихо спросил:

– Уважаемый, кому надлежит доставить реликвию?

Старец на пару секунд закрыл глаза, будто таким образом ожидая прозрения, затем широко распахнул их.

– Футляр с книгой передашь генералу Юрьеву. Ты видел его, – сказал он, и на его губах на миг мелькнула неожиданно легкая улыбка, будто он наконец-то сбросил с себя неимоверную тяжесть.

Я утвердительно кивнул. Относительно подполковника мои догадки оказались верны. А старик поднял руку, привлекая мое внимание:

– Не открывай футляра-короба, тебе это ни к чему… Во многих знаниях много печали, – посоветовал он, деликатно намекая на то, что много знающие долго не живут.

А я мысленно хмыкнул и с нарочито покорным согласием кивнул:

– Сделаем все как ты сказал, уважаемый.

– Хорошо. – Казалось, он был удовлетворен моими ответами, но продолжал беспокоиться. – Помни главное: что бы ни случилось, книга должна уцелеть… Она один из трех последних лучиков, способных пробить мрак тьмы и принести надежду.

Из последней фразы можно было заключить, что подобная реликвия имеется в далеко не единичном экземпляре. Где хранились остальные реликвии, оставалось только догадываться.

– Повтори… то, что я тебе сказал. Повтори, как найти книгу! – внезапно потребовал старик, и я принялся путано, но в целом правильно повторять последовательность своих действий, Ибрагим то морщился, то одобрительно кивал, в целом же у меня все получалось вполне приемлемо.

– Расскажи еще раз, – попросил старик, и теперь я сообщил о порядке предстоящих действий без малейшей запинки.

– Хорошо. – Старец закрыл глаза, но губы его продолжали шевелиться. – Здесь похороните, – попросил он, – здесь я дома. Сообщать никому не надо. Мать Земля знает, где я лежу, а остальное мирское, – совсем как знакомый мне батюшка закончил он. Закончил, сжал губы и тихо умер.

Почва в том месте, где он лежал, оказалась глинистой, твердой – до вечера мы копали могилу. Затем, завернув умершего старика в плащ-накидку, осторожно опустили и аккуратно закидали землей.

До наступления сумерек оставалось еще достаточно времени, и, плотно перекусив, я полностью погрузился в мысли.

После рассказа старика все встало на свои места: и невероятная с самого начала секретность, окутывавшая наше задание, как сейчас выяснилось, требовавшаяся по причине подлого предательства; и невозможность задействовать транспортную авиацию из-за боязни спровоцировать подрыв города; и даже давно мучавшая меня загадка уничтожения религиозными фанатиками исторических реликвий. Еще я подивился тому, с какой легкостью старец называл властителей мира своими именами, не делая привычных отсылок к легендарным и практически полумифическим козлам отпущения – масонам.