Леонид Влодавец - Фартовое дело

— Ну, что там?

— Колодец какой-то вверх идет… — ответила она, — скобы, а там, наверху, вроде бы крышка… Может, завтра слазим, а то меня чего-то в сон клонит…

— Ладно, — сказал Юрка, — пошли обратно. Продовольствие и медикаменты нашли, патронов и оружия теперь на сто лет хватит…

Вернувшись в спецпомещение, Юрка и Дуська застали Зою в полудреме. Она уже еле-еле удерживалась от того, чтоб не заснуть. Ханнелора и Клава спали и сопели совершенно одинаково, точно были родными сестрами. Подальше от немки, отгороженные от нее столом, за которым сидела Зоя, на ковре лежали протертые и смазанные автоматы, пулеметы и пистолеты. Зоя не поленилась смазать и магазины для автоматов, сложив их отдельно, на полоске. Там же лежали и диски к «ДП», и коробки к немецким «MG». Ровненько, как солдатики, стояли немецкие гранаты с длинными ручками. Около гранат были положены ножи, бинокли, фонари и прочие мелочи. Продовольственные пайки были убраны в шкаф, кофе из всех фляг был перелит в одну кастрюлю, а шнапс — в пустой графин для воды, который Зоя обнаружила в комнате. В довершение всего Зоя подмела весь мусор, натоптанный валенками и унтами, выкинула грязные бинты и обрывки одежды.

— Ложись-ка ты спать, трудяга! — сказал Юрка Зое. — Смена кончилась, а ты прямо как Стаханов!

Зоя сонно кивнула, встала из-за стола и, едва доплетясь до дивана и улегшись на него, заснула. Юрка заботливо укутал ее шубой и сказал:

— Ты тоже ложись, Евдокия, прошлую ночь ведь всю не спала…

— А ты спал?

— Спал, конечно, часа четыре припух нормально… Ложись к Клавке, спокойной ночи тебе…

Дуська и правда здорово устала. Улегшись рядом с Клавой, она уснула немедленно. Юрка остался караулить.

Он проверил, плотно ли заперта дверь на кодовый замок, завинчен ли штурвальчик, положил на стол, где горела свечка, автомат с полным магазином и после этого уселся за стол так, чтобы немка была у него перед глазами. Эта ночь обещала быть холодной, ведь вчера какое-то тепло шло от горящих баков с топливом, а сегодня они уже не горели. На столе — это был письменный стол Ханнелоры — стоял маленький термометр-безделушка. Гном с длинной бородой тащит за спиной мешок, опираясь на палку. В эту самую палку и была вделана трубочка со спиртом, крашенным в красный цвет. Термометр этот показывал плюс восемь градусов. На улице, в смысле наверху, вряд ли было больше. Пар, выдыхаемый людьми, конденсировался на холодном бетонном потолке, и оттуда изредка срывались мелкие капельки. Трофейные немецкие часы на Юркиной руке показывали половину одиннадцатого. Выпив кружку немецкого эрзац-кофе с сахаром, Юрка почувствовал себя малость бодрее, хотя спать ему хотелось не меньше, чем Дуське. Силы у него были все-таки детские. Юрка понимал, что если он будет сидеть за столом и ничего не делать, то наверняка уснет. «Надо бы укрыть баб, а то простудятся, — подумал он, — Клавка и Дуська еще ничего, друг друга греют, а вот Зойка может застыть…» Он открыл гардероб Ханнелоры, поглядел. В нижнем отсеке лежало теплое стеганое одеяло из зеленого атласа, а пониже второе. «Ишь, корова, — подумал Юрка, — с удобствами на войну приперлась, все приданое с собой захватила…» Кроме одеял, имелась еще беличья шуба и кожаное форменное пальто с пристегивающейся к нему меховой подкладкой. Юрка накрыл одеялами Зою и Дуську, поверх имевшегося у Клавы одеяла набросил беличью шубу. Кожаное пальто он хотел было отдать Зое, но тут заворочалась немка. Во сне она сдвинула с себя Клавину дубленку и ежилась теперь, завернутая в махровое полотенце и купальный халат. Спеленутая шиной рука наискось скатила с груди Ханнелоры полотенце, и из раскрывшегося халата на Юрку глядела белая, гладкая грудь с большим красно-коричневым соском. Нога немки с перевязанным бедром тоже выползла из-под «одеяла», и Юрке было заметно, что под халатом на немке никакого белья нет… «Ишь, сисястая… — вспомнил Юрка одно из обиходных выражений Сашки Сидорова, — вдуть бы ей…» Но тут же смутился. Ведь тут, совсем рядом, была Дуська… Ему до сих пор еще слышался ее жаркий, упоительный любовный шепот. Такая женщина его, малого, полюбила — летчица! Это ведь и расскажи кому — не поверят! А он тут на немецкие телеса пялится! Нарочно ведь небось выставила, чтобы простудиться и помереть! Ну, шалишь, зараза! Юрка, стараясь не приглядываться к немкиным прелестям, запахнул на ней халат, завернул ее в махровое полотенце, потом накинул на верхнюю часть туловища кожаное пальто, а ноги укутал в Клавину дубленку.