Леонид Влодавец - Фартовое дело

Ханнелору это бесшабашное заявление немного, а скорее всего изрядно, озадачило. Что значит «не терпится»? Это им, русским, должно быть очень нужно узнать о ее работе, а тут впечатление, что их это не интересует… Если так, то они могут ее «шлепнуть», как выражались эти морды в семнадцатом году… Может быть, они уже все знают? Бригаденфюрер когда-то говорил, что существуют специальные средства, которыми можно развязать человеку язык. Сделать укол, привести в сомнамбулическое состояние, задавать вопросы — и допрашиваемый будет отвечать как на исповеди, все без утайки… Ханнелора напряженно вспоминала, были ли ей сделаны какие-то уколы, но припомнить не могла.

— Знаете, — сказала она на всякий случай, — я могу подождать…

— Ну и мы подождем, фрау… — сказала Дуська. — Мы ведь не фашисты, чтоб раненых пытать…

Ханнелора задремала.

— Пойти надо проверить, что Юрка не идет! — заволновалась Дуська.

— Не ходи, — сказала Зоя, — ему нельзя мешать…

…Вторую мину Юрка нашел и обезвредил под восемнадцатой ступенькой, и закончил работу, потому что уже стемнело. Он воткнул у последней проверенной ступеньки сухую ветку, поднялся наверх и вернулся в спецпомещение. Когда его впустили, Клава и Ханнелора спали, съев по второй порции манной каши с немецкой пайковой тушенкой, а Зоя и Дуська заканчивали чистку оружия.

— Живой, слава Богу! — воскликнула Дуська, обнимая его. — Черт бы с ними, с этими минами… лишь бы живой был!

— Ну, чего ты… — сказал Юрка, виновато и смущенно отстраняясь. Ему почему-то было стыдно, что Зоя глядит на их с Дуськой объятия. С другой стороны, ему было неловко оттого, что непрошеные Дуськины объятия пробудили в нем воспоминания о ночи, и, не будь в комнате посторонних, то есть Зои, он скорее всего попытался бы еще раз пережить вчерашние впечатления…

— Две мины я снял, — сказал он нарочито равнодушно, — меньше чем пол-лестницы проверил… Неудобно, вниз головой висеть надо. Пожрать бы чего!

— Кашки манной поешь! — охотно засуетилась Дуська, наваливая Юрке полную тарелку каши с немецкой тушенкой. Налили ему и кофе.

— Спать не будешь! — предупредила Зоя. — Оно очень уж сон отгоняет…

— А я и не буду, — сказал Юрка. — Надобно изучить, что еще осталось, кроме нашего подвала… Я так прикинул, вроде бы бункер номер три по азимуту твоей избы находится. Опять же продсклад, если немка не врет… Манку откуда взяли?

— У Лоры в шкафу нашла… — сказала Дуська. Она не хотела, конечно, чтобы Зоя или даже Клава догадались о ее близости с Юркой, но все же ей было неприятно, что этот сопляк несчастный, один раз попробовав, так запросто отпихивает ее, женщину, которая его приняла ночью… И снова у Дуськи возникло подозрение: ходили Юрка с Зойкой долго, мало ли как могло быть… Впрочем, подозрение это тут же ушло в тень, потому что Юрка, пообедав, взял один автомат, подал другой Дуське и сказал:

— Пойдем проведаем склад… А ты, Зой, отдохни, посиди здесь. Оружие от немки подальше отодвинь.

Он взял фонарь, подобранный вчера на дороге, и, включив его, вышел в коридор. Дуська тоже взяла фонарь, из тех, что принесла Зоя, и пошла вслед за Юркой.

— Тола они богато натащили! — сказал Юрка, освещая сложенные в коридоре ящики, в которые были вставлены электрические запалы с обрезанными проводами. Миновали ящики, подошли к железной двери, ведущей в направлении бункера № 3. Поворот штурвальчика, и в свете фонаря возникла лестница, ведущая вбок от коридора и вниз. Прямо была еще одна стальная дверь. В пустом коридоре, освещаемом лишь двумя фонарями, гулко отдавались шаги и похрустывала под ногами штукатурка. Однако и здесь на полу были проложены провода, которые, несомненно, вели к ящикам с голом. Часть проводов уходила под стальную дверь, а часть сворачивала по лестнице вниз.

— Налево пойдем, — сказал Юрка, и Дуська пошла за ним беспрекословно. Они спускались по лестнице, путаясь в проводах, и Дуська воспользовалась этим, чтобы не слишком ловко споткнуться и вновь обнять Юрку.

— Юрчик… — обвивая парня руками, благоговейно прошептала Дуська. — Соскучилась я… День без тебя прожила и соскучилась.

— Чего ты… — нежно припадая к ее груди, пробормотал Юрка. — Ничего же не случилось…

— Еще б не хватало… — вздохнула Дуська, целуя его в щеку. — Ты хоть понимаешь, что бы тогда было?

— Мало ли убивают, — произнес Юрка, — от мины смерть быстрая, долго бы не мучился…

— Ой, дурачок ты, дурачок! — покачала головой Дуська, прижимая Юркину голову к груди. — Ты бы не мучился, а я бы после этого сто лет мучилась… Мой ведь ты теперь, мой!