Леонид Влодавец - Фартовое дело

Поднявшись в вагон, Ветров нашел свое купе, где у столика сидели две бойкие старушки. Они, должно быть, возвращались в столицу с каких-то похорон, потому что весело и оживленно обсуждали, кому и что теперь отойдет из наследства покойного. А на одной из верхних полок, прикрыв ноги одеялом, лежала девица, читавшая, судя по обложке, Жоржа Сименона. Из-за этой книги лицо просматривалось плохо, и поэтому Никита узнал попутчицу только после того, как, повесив пальто на крючок у двери, совершенно неожиданно услышал за спиной слегка ехидное:

— Здравствуйте, господин «Красный рабочий»!

Никита обернулся. Там, на верхней полке, скромно улыбалась Анюта Белкина. Генеральская воображуля, какой он ее запомнил. Само собой вспомнилось, что эта девица знает его как корреспондента здешней областной газеты.

— Здравствуйте! — отозвался он удивленно. — Отдыхать ездили?

— Да, каникулы провожу… — произнесла Анюта. — На деревню к дедушке ездила…

А сама подумала: «Жаль, что нельзя этому придурку-писаке ничего рассказать! Хотя бы про остров, коллектор и ползанье по трубам… Небось заслушался бы, рот разинул, сдох от зависти!»

Конечно, рассказывать о том, как она, заинтересовавшись дедушкиной рукописью лишь после того, как Никита вернул ей оригинал, прочитала ее, припомнила то, что когда-то слышала от Юрия Петровича, и, прихватив рюкзачок с бутербродами да охотничьи лыжи, отправилась в поход «по местам боевой славы», Анна Андреевна, даже если бы можно было, не стала бы. И как лыжу поломала, и как в трубе замерзала — уж слишком нелепо себя вела и невыигрышно выглядела. А вот о том, как они с Юлькой и Механиком бегали и на краденом джипе с крадеными сокровищами катались — рассказала бы с удовольствием. Но на это было наложено самое строгое табу.

Анютин дедушка был покойный Юрий Петрович Белкин, но Никита знал, что у всякого гражданина бывает по два дедушки и никакого несоответствия не почуял.

— Понятно. А я вот в редакцию ездил за новыми ценными указаниями…

И подумал: «Жаль, что этой дуре нельзя ничего рассказать… Небось перестала бы нос задирать!»

Никита залез на свободную полку, поезд тронулся, и они поехали в Москву, каждый со своими тайнами, каждый со своим враньем, рядом, но не вместе…

Строка из оригинального стихотворения «Варяг», написанного немецким поэтом Рудольфом Грейнцем в 1904 г., переведенного на русский язык Евгенией Студенской и ставшего текстом русской песни «Варяг». Дословный перевод: «На палубу, товарищи! Все на палубу!» — соответствует «Наверх вы, товарищи! Все по местам!» в русском тексте.