Юрий Мокшин - Узники смерти

— Нет, я проверил. По-моему, они вошли в квартиру… точное. Подходят к окну… Гады!

Забежав за угол, беглецы проскочили под аркой дома и скрылись в соседнем дворе.

— Нам теперь лучше разбежаться, — пыхтел Зотов на ходу. — Они охотятся за мной и за пленками. Я уведу их, а ты пробивайся на корнеевскую конспиративную квартиру.

Елена Николаевна лишь кивала в ответ. Они на мгновение остановились. Майор быстро поцеловал женщину. Она сделала несколько шагов, повернулась в его сторону и, махнув рукой исчезла за следующим домом. У Зотова защемило сердце, и он вдруг почувствовал, что, может быть, видит ее в последний раз.

Дмитрий Николаевич замотал головой, стряхивая дурные мысли, несколько секунд постоял и быстрым шагом направился к проспекту.

Когда он вышел к светофору, горел зеленый свет для пешеходов. Зотов круто сверну к переходу и боковым зрением увидел, как у "зебры" в метре от него затормозила комитетская "Волга". В машине сидело трое, один из которых сопровождал майора из Ленинграда в Москву. Мысли проносились с космической скоростью, и решение не заставило себя долго ждать.

— Гестапо обложило все выходы, но Штирлиц вышел через вход, — бубнил себе под нос Зотов, бросаясь к интуристовскому "Икарусу" и вынимая на ходу удостоверение. Водитель открыл дверь. Прыгнув в "Икарус", Зотов еще раз сунул удостоверение экскурсоводу и переводчице, и приказал ехать в гостиницу. Через затемненные окна он видел, как товарищи подбежали к автобусу, но загорелся зеленый свет, и "Интурист", выпустив клубы черного дыма, тронулся с места. Комитетчикам ничего не оставалось, как сесть обратно в машину и поехать следом. Брать Зотова среди иностранцев они не решились и теперь связывались с начальством для получения новых инструкций.

Тем временем Зотов объяснил переводчице, что государственные интересы требуют, чтобы он, майор КГБ, срочно переоделся в одежду какого-нибудь иностранца и под их же прикрытием вышел из автобуса по прибытии на место. Испуганная женщина смотрела то на майора, то на оба его удостоверения, то на ничего не понимающих подопечных. Наконец она перевела им просьбу майора и те, радостно загалдели, предлагая Дмитрию Николаевичу свою одежду. Идея с переодеванием явно пришлась по душе, во всяком случае, теперь было что рассказать на редине.

Когда Зотов переоделся, переводчица воскликнула, что он похож на истинного француза, а когда тот еще и ляпнул что-то по-английски, то вызвал в "Интуристе" настоящий экстаз.

Подвалив к гостинице, французы как настоящие конспираторы закрыли своими телами Дмитрия Николаевича и бурно жестикулируя и галдя, единой толпой направились к выходу. В это время из гостиницы выходила группа не то англичан, не то американцев. Зотов сделал знак своим товарищам и спасителям и незаметно перешел в другой ряд. Французы, как один, пропели что-то похожее на "Прощай мой друг, прощай!" на мотив "Марсельезы" и исчезли за стеклянными дверьми под неусыпным оком товарищей из Комитета. Несколько гашников уже обшаривали автобус и трясли шофера.

Новые друзья Дмитрия Николаевича, равно как и переводчица не заметили неожиданного пополнения и огромный двухэтажный красавец неторопясь тронулся с места, взяв курс на пристань. Англичанам предстояла увлекательная экскурсия по Москва-роке.

Когда "Интурист" подкатил к причалу, Зотов незаметно отстал от группы и тормознул проезжающее мимо такси.

— "Метрополь", — произнес он ва ломаном русском.

Французы, спасшие майора от братьев-чекистов, проживали в "Национале". Комитетчики там сейчас землю рыли, поэтому Зотов благоразумно решил выйти из машины на некотором удалении, но в людном месте, недалеко от метро, и в тоже время не вызывая подозрения у водителя такси.

Таксист же расплылся в улыбке, предвкушая большой куш в валюте. Но какого было его разочарование, когда майор отстегнул ему по счетчику и "деревянными". Он подозрительно посмотрел на "вонючего капиталиста" и отъехал на стоянку.

Естественно, что в гостиницу Зотов не пошел. Скорее всего, гаишники уже имели со слов шофера и переводчицы описание его одежды. Поэтому он заскочил в соседний двор, в каком-то грязном парадном переоделся в свою одежду, предварительно вывернув наизнанку двойные штаны и куртку, и приклеил маленькие усики. Затем он надел темные очки, подаренные французом, но подумав, сиял их. В очках и с усами в нем за километр чувствовался суперагент. Импортное шматье он засунул в пакет, из которого только что вытащил советское, и похоронил его в бачке для пищевых отходов. Еще раз внимательно осмотров себя, майор постарался придать своей физиономии беспечный вид и вышел на улицу. Теперь оставалось пробиться на конспиративную квартиру Корнеева.