Александр Тамоников - Бандеровский схрон

– Ладно, хоть не убили, – проворчал Файдулин.

– Вспомнил! – Кравец довольно оскалился.

– И я, – похвастался Овчинин. – Господин Сташевич собственной персоной. Был куренным атаманом в Загорьевском кусте. Сволочь бандеровская. Два года зверствовал в батальоне «Нахтигаль», вешал евреев и поляков. Потом ушел на вольные хлеба, заразился идеей самостоятельной Украины. Банду его разбили в пух и перья, сам бежал. Видимо, баба у него жила в этом селе, и он неровно к ней дышал. Может, в гости зашел или с собой увести хотел. Да и баба к нему, похоже, благоволила. Бывает такое. – Овчинин пожал плечами. – Мужчина видный, фанатичный борец за самостийность, мать его за ногу.

– Кто-нибудь понимает, что такое украинская самостийность? – проворчал Файдулин. – Как она вообще может быть? Кому это надо? Эти западные хохлы всю дорогу кому-то задницу лизали и шапку гнули. То австриякам, то полякам, то немцам.

– Ладно, не будем проводить политинформацию. Все и так понятно, – буркнул Кравец. – Размялись, товарищи бойцы, закончили утреннюю гимнастику? – Он обвел глазами подчиненных. – Переходим к водным процедурам и продолжаем путь. Собрать оружие, тела пусть лежат. Прибудем в Турово, направим сюда похоронную команду.

Они вернулись на участок.

– Чисто, – доложил Волков. – Соседи смотрят со злобой, но с вилами пока не бросаются. Не любят нас здесь, Алексей, – посетовал старший лейтенант. – Похоже, эти западенцы до последнего не верили, что советская власть вернется. А теперь вся Галиция в шоке. Думали, немцы все же справятся, не пустят нас сюда.

– Не тех хозяев они себе выбрали, – сказал Алексей. – Немцы их тоже прокатили с независимым украинским государством. Штука действительно нереальная, бред какой-то.

– То ли еще будет. Мы ведь и дальше пойдем. Уже шагаем по Европе, скоро Берлин брать будем. Сами они виноваты. Разве мы кого-то трогали? Жили себе, социализм строили, расширяли братскую семью советских республик.

Капитан вспомнил слова, приписываемые великому Бисмарку: «Можно выманить русского медведя из берлоги, но невозможно загнать его обратно».

– Товарищ капитан, в сарае бабка сидит, – поставил его в известность Малашенко. – Злая, шипит, к себе не подпускает, слезы горькие льет. Что делать-то с ней? Она ведь явная вражина, не могла не знать, что у нее в доме бандеровцы. Баба, которую убили, то ли внучка ей, то ли дочка.

– Оставь ее, – отмахнулся Кравец. – Что с нее взять? С бабками не воюем. Все к машине, поехали, время не ждет! Малашенко, заводи колымагу!

– А чего колымагу-то? – обиделся сержант. – Нормальная машина. «Виллис», что ли, лучше? Так он только внешне солиднее, да сиденья в нем удобнее. А если по грязи да по кочкам надо!.. Нет, товарищ капитан, я нашего «козла» ни на какую заморскую хрень не променяю, обжигался уже.

«Газик» в последнем бою практически не пострадал. В него угодило несколько пуль, но с учетом того, что попадало раньше, хуже выглядеть он не стал. «Жизненно важные органы» машины задеты не были.

Через полчаса запыленный «ГАЗ-64» въехал в районный центр Турово, где помимо железнодорожной станции имелись тщательно охраняемые склады горюче-смазочных материалов и небольшая нефтебаза, что делало райцентр значимым объектом. Здесь стоял усиленный гарнизон, работала комендатура. На подъездах к Турово стояли посты, через которые машина проходила беспрепятственно. Городок был пыльным, унылым. Никуда не делись следы артобстрелов и бомбежки с воздуха.

Его забрали у немцев в начале августа. Батальон СС и две роты украинской полиции сопротивлялись с отчаянием обреченных. Их дважды выбивали из города, они каждый раз переходили в контратаку, теснили красноармейцев.

Исход сражения решила танковая рота, с ходу вступившая в бой. Любая хата, откуда велся огонь, превращалась в развалины после прицельного выстрела. Уцелевшие защитники Турова бежали. Их окружили за городом, пленных не брали, били в упор, не давали закрепиться. К эсэсовцам и украинским полицейским советские солдаты слабостей не питали.

Фронт за этот месяц отодвинулся километров на девяносто. Упорные бои шли в Западной Галиции. Немецкие танковые колонны дважды пытались контратаковать изрядно растянутые позиции 15-го стрелкового корпуса. Но в Турово фашисты уже не вернулись, выдохлись по дороге. Теперешняя Красная армия была уже совсем не такой, как в сорок первом. Глубокие фланговые охваты ее уже особо не пугали.

«Газик» ехал мимо скособоченных хат и двухэтажных бараков. Комендатура располагалась в центре поселка, в здании бывшей районной больницы. Раньше здесь сидела немецкая оккупационная администрация, работало полицейское управление. В ходе боев дом почти не пострадал.