Александр Тамоников - Палач из Галиции

Алексей посмотрел по сторонам. Боевики точно знали, куда стрелять. Незаметно подойти с улицы они никак не могли, от казармы, отгороженной лесополосой, – тем более. Сто процентов, что вылезли из оврага, тянущегося параллельно центральным улицам. Туда же и нырнули, расстреляв райком.

Алексей подал знак Леве Березину, который вдумчиво царапал ногтями кладку, и офицеры отправились к оврагу. Красноармейцы оттуда уже ушли.

Овраг был неглубокий, заваленный мусором, разложившимися пищевыми отходами. Запашок стоял соответствующий. На склонах кустарник, липы с осинами. Идеальное место для временного укрытия.

На обратной стороне Черкановская улица, частный сектор с высокими заборами, дорога. Вздумай банда, состоящая из дюжины рыл, рвануть туда, обязательно нашлись бы очевидцы. Ткачук уверял, что местных тщательно опрашивали.

Уйти мерзавцы могли только по оврагу. На западе лощина сглаживалась, упиралась в забор подстанции и караульную вышку, защищенную стальными листами. Эта дорога бандитам была заказана. Они уходили на восток. В этом можно было не сомневаться.

Через 250 метров овраг сглаживался, выходил к дверям популярного пивного заведения, запрятанного во дворе похоронной конторы. Оно активно работало даже в это непростое время. Пьяницы тоже что-то засекли бы.

Алексей методично сужал круги, не забывая смотреть по сторонам. Где-то здесь банда выбралась из оврага и подалась к задворкам строений, стоявшим на центральной улице. Церковь, районный госпиталь, средняя школа. Возможно, похоронная контора.

Березин уловил его мысль и, кажется, проникся ею. Они бродили по оврагу, поднимались на склон, осматривали кусты, исхоженные тропки. Им попадались четкие следы. На земле валялись окурки. Но бандеровцы не стали бы оставлять за собой ничего такого. Они знали, куда надо наступить, чтобы оставить после себя минимум улик. Местность была неровная, попадались кустарники, небольшие деревца.

От оврага с равным успехом можно было незаметно подкрасться к церкви, школе и больнице. Два последних учреждения ограждали заборы, но в них зияли дыры, куда пролез бы и толстяк. По территории больницы изредка ходили патрули, но это тоже не бог весть какая гарантия безопасности.

– Допустим, ты прав. Мы найдем сейчас этот ход, и что нам это даст? Отрежем лазейку, возьмем пару бандитов. Они перестанут пользоваться этой дорожкой, найдут другую.

– Если с шумом и гамом, то да, – сказал Алексей. – Но мы попробуем сработать тихо. К человеку, обслуживающему эту лазейку, приходят связники из леса. Их надо отследить, накрыть хотя бы один отряд, взять командира, который знает, где сидит Бабула.

– Совсем тихо не удастся, – заметил Березин. – Но ты прав, эту дорожку в любом случае надо выявить.

Они стояли перед церковью. Облупленное серо-песочное здание, ничего монументального, впечатляющего. Скромные завитки на арочных окнах, фальшивые колонны на фасаде, обвалившиеся выступы-пилястры. Крыльцо поросло бурьяном, окна заколочены щитами. Резной конек на черепичной крыше покосился, угрожающе завис над треугольным обрамлением фасада.

Офицеры обошли здание. С улицы к крыльцу вела дорожка. Трава на ней пробивалась даже через щебень. Две женщины, идущие по центральной улице, повернули к церкви, но увидели людей в форме, испуганно переглянулись и припустили дальше.

– Ненавижу этот опиум для народа, – пробормотал Лева, стащил очки и начал протирать их подолом гимнастерки. – Правильно мы сделали, что ограничили общение церковников с народом. Ни уму ни сердцу. Можно подумать, что все моральные нормы – от бога. Если не веришь, значит, ты сволочь. У тебя нет никаких нравственных границ. Засоряют мозги людям.

– Поздравляю, Лева, – проговорил Алексей. – Ты вскарабкался на вершину своих нравственных устоев.

– Да я и не слезал с нее, – ответил Березин. – Атеизм прекрасно уживается с совестью, моралью и даже состраданием. У солдат вермахта на ремнях было отчеканено «С нами Бог», и что? На божий промысел вышли? Да тьфу на них, на этих верующих. Церковь закрыли полгода назад и правильно сделали. Она греко-католическая была. Или униатская, если по-другому. Что-то от византийского толка, что-то от Ватикана, который, кстати, ни разу по-настоящему не осудил фашизм. Наши православные попы хотя бы на словах осуждали, а те боялись. Клирик тут был, отец Иоанн, прихожанам мозги пудрил. Хорошо, доложили бдительные товарищи, что не прост батюшка. С лесными братьями связан, покровительствует им не только в духовном плане. Раненых прячет, деньгами снабжает, информацией делится. Когда нагрянуло НКВД – ты не поверишь! – батюшка за шмайсер схватился! Так его пулями к алтарю и прибили. Потом в подвале хранилище обнаружили – консервы, оружие. С тех пор религиозное заведение закрыто. Подумывали организовать в нем фотолабораторию, но пока вопрос завис. Народ пытался бурлить, возмущаться, но после пары арестов успокоился. Несознательные граждане проходят, крестятся, но дальше ограды не лезут, боятся.