Валерий Самойлов - Однажды в Африке

Из-за крутого характера и языка-сквернослова старпом наживал себе врагов круглосуточно и на всех уровнях – от штаба бригады до отдела кадров флота включительно. Стопорить адмиральского сынка, голубую кровь, и наблюдать со стороны за затянувшимся семейным конфликтом для некоторых начальников, оторвавшихся в свое время от сохи, доставляло истинное удовольствие. В сложившейся ситуации они были нейтральны и терпеливо, поскольку знали, что упреков и оргвыводов в их адрес не последует, ждали команды сверху от друзей Бортника-старшего. Сам он к этому времени возглавлял одно из учебных заведений флота, куда его сослали за промашки подчиненных, утопивших, после успешной стрельбы торпедами, собственный торпедолов. Были человеческие жертвы, разгромный приказ. Не повезло.

Владимир решил сходить на эту боевую службу и поставить точку – либо в командиры, либо… прощай, действующий флот, что означало закат всей его карьеры. Кто не был командиром корабля – не станет комбригом, не был комбригом – не станет комдивом, не был комдивом – не станет комфлотом, как говаривал в таких случаях Бортник-старший: "Это и коню понятно". Соответственно, не побывав на адмиральских должностях, не станешь адмиралом. Династии адмиралов грозило вымирание на Бортнике-младшем.

Тем временем Петр прибыл в святую святых корабля – ГКП. Появление лейтенанта на пару минут отвлекло всех присутствующих от монотонности, с которой обычно проходит ходовая вахта в открытом море. Борисов, как положено, запросил разрешение войти и обратился к командиру корабля:

– Товарищ капитан второго ранга! Лейтенант Борисов. Представляюсь по случаю назначения на должность командира электронавигационной группы штурманской боевой части.

А, опоздавший! Из какого училища? С "балбесовки", что ли? – Петр вместо положенного "Так точно!" закивал головой. – Я так и думал. У вас будет возможность реабилитироваться рвением в службе. Я лично прослежу за вашим становлением. Зачетные листы получите в корабельной канцелярии, у писаря. Канцелярия – в баковом коридоре. Экипажу представлю на вечерней поверке. Вопросы? Свободны.

Разговор был коротким. Командир корабля капитан второго ранга Зуев Сергей Алексеевич не любил долгих объяснений, он предпочитал действовать. Опыт службы на крейсерах сформировал у него специфическую крейсерскую психологию управления большими группами людей. Его усилиями в экипаже сложилось четкое разделение: каждый знал свое место. Офицеры и мичмана подразделялись на обособленные группировки со своим постоянным составом и старшими: "мозги" – группа командования: командир, старпом, политработники; "бычки" – командиры боевых частей, старший – командир ракетно-артиллерийской боевой части капитан третьего ранга Гриша Дубров, он же "дуб"; "группманы" – командиры групп, старший – командир электротехнической группы (ЭТГ) капитан-лейтенант Юрий Костров; "сундуки" – мичмана, старший среди "люксов" – главбоцман Костя Златоверхий, среди "маслопупов" – старшина котельной команды мичман Александр Мелешко. Старшины и матросы не составляли исключения и подразделялись без всякого навязывания извне по трафарету "годковщины": "караси", "полторашники", подгодки" и "годки". "Черепов" (или "желудков") и "духов" не было, так как все матросы поголовно поступали на корабль после учебных отрядов, получив причитающееся при этом очередное звание "карася".

Помимо принятой классификации существовала и другая, "шильная": независимо от должности, звания, срока службы и возраста все моряки подразделения на "малопьющих" – пьет и все ему мало, и "застенчивых" – выпьет и за стенку держится. Последние были не в почете, поскольку в случае "залета" кого-либо в комендатуру или милицию менялся старший с далеко идущими для него последствиями. От виновного избавлялись при первой же возможности, считая, что тот не вписался в спаянный коллектив. Только одному члену экипажа прощалось все. Он не входил ни в "малопьющие", ни в "застенчивые". Это был Шура Пеков, он же председатель и единственный представитель "выносливых", то есть тех, которых выносят из увеселительного заведения. Найти ему замену было невозможно – кто пойдет в трюмачи? Да и по-крупному он еще "не залетал".

Было бы несправедливым упустить из поля зрения такую незаурядную личность, каковой являлся помощник командира корабля по снабжению Валери Дремов. Он, как блуждающий форвард, метался по всему кораблю, примыкая то к одной, то к другой группировке. В нем нуждались все, потому что Валери мог достать все, от икры до чего-угодно включительно. Имея целью уволиться из Вооруженных Сил под любым соусом, он периодически совершал набеги на крупные города, дабы там учинить дебош и "залететь" на уровне комфлота, не меньше. В конце концов ему это удалось, приказ состоялся. Но вместо ожидаемого: "…за… уволить из…" в приказе предпи-сывалось снятие с каждого погона по звездочке. Это был удар ниже пояса. На боевую службу Дремов пошел разжалованным до старлея. Еще он ужасно не любил конфликтовать, а это иногда случалось на большом корабле, когда наезжали на службу снабжения. Дрема, он же Валери, с укором смотрел на очередного возмутителя его спокойствия и говорил непосредственным подчиненным: "Мои нервные клетки погибают прямо у меня на глазах. Если он еще раз запсихует, дайте просроченный продукт, пусть психует в другом месте…"