Александр Аввакумов - Выстрел в спину

– Простите меня, товарищ лейтенант. Так получилось…

Вокруг их быстро собрались бойцы. Их взгляды были устремлены на труп человека, который лежал под кустом в какой-то неестественной позе, не свойственной живому человеку.

– За что убили? – спросил кто-то из красноармейцев.

Никитин поправил гимнастерку и сделал шаг вперед.

– Товарищи бойцы! Перед вами лежит тело бывшего капитана Красной Армии, который, поддавшись панике и немецкой пропаганде, дезертировал с фронта, оставив свой батальон. Он, похоже, рассчитывал, что ему удастся пересидеть это лихое время, где-то в теплом месте, пока его боевые товарищи будут драться с врагом до последней капли крови. Однако, не вышло. Советская власть покарала дезертира.

Лейтенант замолчал. Бойцы стали, молча, расходиться в разные стороны. Никто из них не пытался осудить действия своего командира. Шла война, и жизнь человека на войне потеряла свою стоимость.

***

Никитин открыл глаза и посмотрел на Маркелова, который приближался к машине, в кабине которой дремал лейтенант.

– Товарищ лейтенант, ваше приказание выполнено, – произнес он. – Машины к движению готовы.

– Подходы заминировали?

Маркелов замялся. Никитин сразу понял, что тот что-то не договаривает.

– Что еще? Да говорите же! – произнес лейтенант

Голос Никитина был тверд, как никогда.

– Мне что вас пытать, Маркелов?

– У нас ЧП, товарищ лейтенант, пропал Гатцук.

– Как это пропал?! Я же просил тебя приставить к нему бойца! Почему вы не выполнили моего приказа?

Маркелов замялся. Лейтенант был абсолютно прав, отчитывая его, как мальчишку.

– Что молчишь? Докладывай!

– Не знаю, было темно и бойцы не заметили, когда он исчез. Думаю, что он решил дезертировать. Пробовали поискать, но разве в темноте найдешь! – словно оправдываясь, ответил Маркелов.

– Срочно жгите машины, уходим! – приказал он младшему лейтенанту. – Уходим, пока он не привел сюда немцев!

Красноармейцы стали грузиться в машины и вдруг выяснилось, что колеса одной из полуторок пробиты.

– Как же так, Клим? Ты докладывал, что у нас три машины готовы к переходу?

– Товарищ лейтенант, машина была готова, а сейчас вдруг выяснилось, что все колеса у нее пробиты.

– Плохо, Клим. Перебросьте из нее ящики в другие машины.

Переброска заняло около получаса и машины тронулись.

Гатцук шел по лесу. Ему казалось, что этому лесу не будет ни конца, ни начала. Несколько раз он чуть не натыкался в темноте на немецкие дозоры, но Бог миловал его. Наконец он вышел на дорогу, которая отчетливо была видна в свете луны. Лес дремал, погрузившись в тишину ночи. Почему он решил дезертировать, он и сам не знал. Перед его глазами до сих пор стояло разгневанное лицо лейтенанта, потный лоб, его рука, шарившая по кобуре с пистолетом.

«Сволочь! – размышлял он. – У меня брата убили, а ему хоть бы что! Он и меня бы также застрелил, как того капитана. Предатель, говорит. А какой он предатель? Он – нормальный человек, он просто захотел жить и не более».

Он сел под деревом и вытянул уставшие ноги. От сосны приятно пахло смолой. Чувство блаженства охватило его тело. Он закрыл глаза и не заметил, как провалился в сон. Ему снилась мать, отчий дом, брат, с которым он сидел на берегу небольшой речки и удил рыбу. Ласковое летнее солнце играло в воде. Блики от него, словно стайки мелкой рыбешки разбегались по глади воды.

Гатцук испуганно открыл глаза. Лес просыпался. Касаясь кромки сосны, над его головой промчалась сорока и залилась тревожной трелью. Рука Гатцука нащупала винтовку. Он прижал ее к груди и передернул затвор.

«А может, вернуться обратно? – подумал он. – Совру, что ночью сбился с дороги и заблудился в лесу. Нет, лейтенант не поверит. Там смерть и впереди – тоже смерть…. А вдруг повезет?»

Где-то рядом, среди кустов послышался мужской голос. Гатцук поднялся и затаил дыхание.

«Показалось, – с неким облегчением подумал он. – Откуда здесь люди – ночь, лес».

Он сделал еще несколько шагов и вновь услышал все тот же мужской голос. Рука его снова автоматически скользнула по ремню винтовки. Он прижался к стволу дерева, стараясь слиться с ним в одно целое. Снова предательски затрещала сорока.

«Кто это? Немцы? Русские? – промелькнуло у него в голове. – В принципе, какая разница, ничего хорошего эта встреча мне не принесет».

Сдаваться в плен ему не хотелось. Сейчас он думал лишь о матери, о том, что он расскажет ей о смерти брата.

– Хальт! – словно гром, прозвучало в рассветной тишине.