Александр Аввакумов - Конец Пиона

«Неужели уйдет?» – с отчаяньем подумал он.

Мушка прицела прыгала у него перед глазами, «отплясывая» какой-то непонятный танец. Наконец, ему удалось навести ее на серое удаляющееся пятно. Он нажал на курок. Выстрела он не услышал, но увидел, как бежавший к Казанке немец вдруг остановился и едва не упал, споткнувшись о сугроб. Перед глазами Александра все закрутилось, и он почувствовал, что медленно падает в темную, бездонную яму. Тарасов закрыл глаза и потерял сознание.

Лейтенант Хейг вышел на лед и, шатаясь от полученного ранения в руку, двинулся дальше. Казанка в этом месте была неширокой, и он решил перейти ее по льду. Оказавшись на середине реки, он не сразу понял, что совершил опрометчивую ошибку: лед под его ногами начал потрескивать. Немец остановился и, обернувшись, посмотрел на берег: кто-то кричал ему вслед и махал рукой. До него долетали обрывки фраз, смысл которых он никак не мог понять. Он сделал еще несколько неуверенных шагов и вдруг почувствовал, что его правая нога проваливается в ледяную воду, увлекая его за собой. Он несколько раз взмахнул руками и оказался в воде. Хейг попытался выбраться на лед, но тот крошился под ним, не оставляя ему ни одного шанса к спасению. Он снова взглянул на берег, но тот был пуст. Он стал искать глазами человека, но тот словно растворился в воздухе. Сделав еще несколько взмахов, Хейг стал медленно уходить под лед.

Эпилог

Тарасов открыл глаза. Он не сразу понял, где находится. Воздух в помещении был пропитан запахом лекарств, гноем и еще какими-то непонятными ему запахами. Свет электрической лампы бил в глаза. Накатывающаяся слеза делала этот мир кривым, цветным и неузнаваемым.

– Пить! – с трудом произнес он.

Сидевшая рядом с ним нянечка приложила к его губам смоченную в воде ватку.

– Вот и пришел в себя, – радостно зашептала она. – А я уж подумала, что ты не отойдешь от этой операции. Хирург, делавший ее, говорил, что если бы пуля прошла на один сантиметр ниже, то угодила бы прямо в сердце. Видимо, Господь уберег тебя от смерти.

Тарасов закрыл глаза и снова провалился в темноту. Сколько он был в этом забытьи, он не знал. Очнулся он от того, что луч солнца, пробившийся в щель между плотными шторами, ударил ему в глаза. Где-то вдали послышались чьи-то голоса. В палату вошла группа врачей и остановилась около его койки.

– Как дела? – поинтересовался у него мужчина с небольшой бородкой. – Пора приходить в себя и поправляться. На улице весна, а вы все валяетесь.

Тарасов посмотрел на него. Из-под белого медицинского халата виднелись петлицы с двумя шпалами.

– Какой сегодня день? – тихо спросил Александр.

– Двадцатое апреля. Вы, почему меня об этом спрашиваете?

– Значит, я здесь уже около двух недель?

– Скажи спасибо, что здесь, а не на том свете.

Врач отвернулся и начал что-то говорить сопровождающему его медперсоналу. Затем он снова повернулся лицом к Тарасову.

– С вами хочет пообщаться сотрудник НКВД. По-моему, вы сможете удовлетворить его любопытство.

Военврач вышел из палаты. Вслед за ним ее покинули и медработники. Александр закрыл глаза. Все, что произошло с ним, показалось ему каким-то полузабытым сном, и слова врача о желании сотрудника НКВД поговорить с ним вернули его к реальности.

«Интересно, зачем я им снова понадобился?» – подумал он.

Ждать пришлось недолго. Минут через сорок в палату вошел незнакомый мужчина в наброшенном на широкие плечи белом халате. Нянечка моментально поняла его взгляд и быстренько удалилась из палаты.

***

Разговор между ними был коротким. Сержант сунул исписанные листы в полевую сумку и, встав с табурета, направился к выходу из палаты.

– Товарищ сержант? – обратился Тарасов к сотруднику НКВД. – Скажите, пожалуйста, если это не секрет, вы задержали лейтенанта Хейга?

Тот остановился около порога и внимательно посмотрел на Александра.

– Нет, – коротко ответил он. – А почему вас интересует судьба этого фашиста?

Тарасов замолчал, так как понял, что вновь совершил непростительную ошибку. Постояв около минуты в раздумье, сержант покинул палату.

«И черт меня дернул задать ему этот вопрос, – мысленно клял себя Александр. – Было бы хорошо, если бы этот сержант не стал отражать в своем рапорте мой вопрос».

Вечером его навестила жена.

– Надя! Откуда у тебя такая роскошь? – произнес он, намекая на большую банку с американской колбасой. – Я здесь сыт, поэтому забери ее обратно, вам с дочкой это пригодится больше, чем мне.