Александр Тамоников - Жаль, не добили

По рядам прошел приказ: привал пять минут, всем укрыться в складках местности!

Рельеф становился сложным. Болота бойцы прошли, но впереди вырисовывались новые трудности. Местность шла на повышение. Подрастали и уплотнялись скалы, вставали на пути какими-то причудливыми редутами. На склоне валялись булыжники, топорщились пучки кустарника.

Разведчики в пятнистых маскхалатах выдвинулись вперед, пропали в траве. Передохнувшие солдаты рассредоточились у подножия возвышенности, ждали приказа. Впереди, по-видимому, начиналось то самое Карпакское урочище, в одном из уголков которого Нестор Бабула устроил свой базовый лагерь.

«Проход не должен быть сложным, – размышлял Алексей, обсасывая травинку. – Они постоянно ходят туда и обратно, не станут сами себе создавать препятствия. Другое дело, выбрать нужную тропу, идущую через весь этот лабиринт».

Подполз Газарян, возбужденный, фуражка на затылке, весь измазанный дарами прикарпатского леса.

– Приветствую, командир. Пленные поют, что это не здесь. Нужно сместиться метров на триста западнее, пересечь речушку. Там будет тропа за Хохмяжную гряду, которую используют бандиты. По ней можно выйти к базе. Оба уверяют, что там голый участок и пулеметы. Но если подобраться незаметно, напасть внезапно…

– Ладно, давай пока без сложных соображений, – проворчал Алексей. – Начнутся неприятности, по обстановке и порешаем.

Через пару минут вернулись разведчики, скатились за косогор.

Сержант Максимов отчитался:

– Проблемно впереди, товарищ капитан. Тропа отсутствует. Повсюду скалы. Не пройдем. Даже если попытаемся и втянемся в это несчастье, то окажемся в западне. Достаточно пулеметчика на вершине скалы, и он нас всех оттуда положит.

– Збруев, командуйте бойцами, – бросил Алексей. – Триста метров на запад вдоль опушки, там поищем тропу. Передвигаться скрытно, толпой не валить.

– Ага, усвоил, – сказал голубоглазый офицер и стал отползать.

Отряд под прикрытием кустарника смещался вдоль леса. Снова уползли разведчики – прокладывать безопасную дорогу. Иногда покрикивала сойка, раздавались отрывистые одиночные звуки.

Речка оказалась двухметровой переплюйкой, заваленной упавшими деревьями. Она вытекала из скал и пропадала в лесу. Бойцы переходили ее вброд, проваливались в ямы, ругались. Кто-то искупал автомат, что стало предметом едких шуточек.

Греков забрался на дерево, лежащее поперек реки, стал перебираться на корточках.

– Дурень, ползи, – посоветовал ему в спину Тамбовцев.

– А лучше назад вернись, – заявил Газарян. – И иди нормально, как все.

– Ага, все меня учат, – проворчал лейтенант. – Словно сами не впервые живут.

Сорвалась рука, он глухо ругнулся и свалился в воду.

Крепкий боец, ядовито посмеиваясь, вытащил его за шиворот и полюбопытствовал:

– Хороша водичка, товарищ лейтенант?

Греков надулся, а когда переправился на другой берег, стал стаскивать с себя сапоги, сливать воду.

– Картина маслом, – заявил Газарян. – «Ехал Греков через реку» называется.

Впереди возникла небольшая каменная гряда, сползавшая к лесу. Крики сойки уверяли в том, что проход свободен. Солдаты перебирались через камни, скапливались в лесу у подножия возвышенности. Пулеметчики устанавливали на треноги ручные «дегтяревы».

Путь в каменное царство зарос ромашками и клевером. В урочище вел лишь один проход. Прямо по курсу между остроконечными зубцами просвечивала брешь метров двадцать шириной, перегороженная обломками скал.

«Не рукотворная ли это баррикада? – с опаской думал Алексей, припадая к окулярам бинокля. – Бандиты не показываются, но если данная тропа действительно ведет к базе, то они обязаны контролировать ее. Видимость снизу усеченная. За баррикадой проход между скалами резко сужается. Над петляющей тропой нависают стены. Угодить в западню на этом участке можно запросто. Разведчик прав. Тут вполне достаточно одного пулеметчика».

Он смотрел в лица залегших солдат. Обычные мужики, еще молодые, но бывалые, обстрелянные. В основном русские и украинцы, несколько чернявых татар. Жалко всех до одури. У многих семьи, девушки, у всех надежды на счастливую жизнь. Война закончилась больше года назад, глупо умирать в мирное время.

– Фермопилы, – зачарованно пропыхтел Газарян, озирая мрачные скалы с прожилками минералов. – Они самые и есть. Обидно только, что мы на этой стороне, а не на той.

– Обозлишься на родную власть – будешь на той, – заявил Греков. – Никто еще, кстати, не доказал, что на той стороне нас поджидают царь Леонид и триста спартанцев.