Александр Тамоников - Жаль, не добили

– Вам здесь нравится, Валентина Митрофановна? – спросила Изольда, подбежав к ней.

– Местечково как-то, – проворчала женщина, осматриваясь. – Но, в общем-то, вполне сносно.

– Вы угощайтесь, пожалуйста, – проворковала Изольда. – Проголодались, наверное, с дороги.

Остальные относились к ситуации куда проще. Обстановка реально располагала выпить и закусить. Спутник Валентины Митрофановны открыл текилу, подтянул к себе блюдечко с лаймом. Встрепенулся официант, принес ему солонку.

– Текилы, Валентина Митрофановна? – обратился к женщине ее спутник.

– Спасибо. – Она презрительно фыркнула. – Я уже вернулась из Мексики. Красного вина, если можно.

Радикалы тоже быстро свыклись с атмосферой. Хрустели гигантские креветки, исчезала с блюд рубленая колбаска. Дорогая горилка потекла в хрустальные стопки.

– Не усердствуйте, хлопцы, – пробурчал Кваснец, но подставил свою рюмку.

Евгений Борисович Ружан, сидевший на другом конце стола, сдался последним. Он почесал затылок, хрустнул миниатюрным тайским блинчиком, потянулся к французскому коньяку и вопросительно покосился на даму с лисьей мордочкой. Та скорчила строгую мину, но согласно кивнула.

Несколько минут гости выпивали и закусывали.

Потом на галерее объявился Гныш в расстегнутом пиджаке. Он улыбался. Официанты отошли от стола, встали у стенки. Один достал из ливреи пачку сигарет и заскользил на улицу покурить. Там по-прежнему дымила большая компания.

– Ну и где ваш Петр Маркович? – проворчал, поднимая голову, Игорь Миронович. – Долго еще ждать?

– Нет, недолго, господа! – воскликнул Гныш. – Петр Маркович уже идет. Он дико извиняется за опоздание. – Касьян прижался к ограждению галереи, неторопливо извлек из-под расстегнутого пиджака израильский «Узи».

Словно так и надо, будто пачку сигарет доставал или телефон. Гныш картинно передернул затвор, осклабился. Гости не сразу среагировали. Это же полный сюрреализм!

Одновременно ударили три ствола. Касьян стрелял с галереи, официант – от стены, а с другого конца холла к веселью присоединилась Изольда. Она не стирала с губ обаятельной улыбки. Автомат обнаружился под подушкой кушетки, на которой сидела эта милая женщина.

Люди кричали, вскакивали, падали вместе со стульями. Летели на пол бутылки, изысканные деликатесы, доставленные сюда для отвода глаз, дабы усыпить бдительность дорогих гостей.

Касьян послал к черту галантность, совершенно несвойственную ему. Теперь он оказался в родной стихии. В доме не было никакого Петра Марковича. Гныш не представлял некую патриотическую организацию – он ее подставлял!

Особняк был арендован на пару дней по липовым документам, место выбрано такое, чтобы не сразу среагировали правоохранительные органы.

В доме действительно всем нашлось место! У спутников Кваснеца, возможно, имелось оружие. По ним и ударили в первую очередь.

Повалился, раскинув руки, субъект со свастикой на тыльной стороне ладони. Второй не успел среагировать, рухнул в тарелку с усатыми креветками. Третий вытряхнулся из кушетки, но запнулся о мертвого товарища, упал и уже не смог подняться. Помешала пуля, засевшая в голове.

Выбрался из кресла Игорь Миронович Кваснец, собрался перекувыркнуться за спинку, но цирковой кульбит не удался. Пули разрезали его вдоль и поперек.

Грохот стоял адский. Гныш получал от происходящего колоссальное удовольствие.

Остальные смертники бросились к запертой двери. Визжал седоволосый спутник Валентины Митрофановны, звал охрану, оставшуюся снаружи.

Но официант не зря отправился покурить. Он незаметно провернул ключ, торчащий снаружи в замочной скважине. Он вставил сигарету в зубы, похлопал по вместительному карману ливреи, но вместо зажигалки извлек оттуда гранату «Ф-1» и швырнул ее, словно мячик.

Люди, курящие на парковке, только и успели повернуть головы. Взрыв прогремел в самой гуще пятерых вооруженных мужчин. Ударная волна разметала тела. Осколки достались всем.

Официант извлек из-за пояса пистолет и начал стрелять, пока еще не развеялся дым. Сопротивляться было некому, но он не мог рисковать. Кто-то еще стонал, шевелился. Этот тип прикурил, сбежал с крыльца, выпустил в голову раненого последнюю пулю и сменил магазин.

В холле его помощь не требовалась. Те люди, которые могли оказать сопротивление, уже погибли. Стрелки неспешно перезаряжали магазины.

Дорогие гости столпились у двери, пинали ее ногами. Что-то орал Евгений Борисович Ружан, запоздало сообразивший, в какую западню дал себя заманить. Выла его спутница с мордочкой лисицы. Кричал от страха седоволосый спутник Валентины Митрофановны, рвал дверную ручку бледный как смерть мужчина, с которым он успел употребить пару рюмок текилы.