Никита Суровцев - Махно. Полковая казна

Посыльный из штаба разбудил меня среди ночи, меня срочно требовал явиться военный прокурор.

– Сержант Мехненко, к нам поступила оперативная информация о том, что в освобожденном нашими войсками населенном пункте Татьяновка, скрывается опасный военный преступник, полицай по фамилии Пискун. Этот полицай ответственен за репрессии и расстрелы наших граждан на оккупированной территории. Перед вашим подразделением поставлена боевая задача, захватить эту мразь живым, и доставить в расположение дивизии. Подчеркиваю, доставить живым. По имеющимся сведениям, он имеет информацию, о месте нахождения архива полиции, который немцы не успели вывезти при отступлении. К выполнению, поставленной задачи, приступить незамедлительно. На выполнение задания, даю трое суток, – не громким голосом, но с интонациями, позволяющими понять, на сколько важно это задание, приказал военный прокурор, – Всю оперативную информацию, по данной операции, получите у командира разведывательной роты батальона. Вопросы есть? -.

– Ни как нет. Разрешите выполнять?, – бодрым голосом отрапортовал я.

– Выполняйте, – ответил майор.

Бойцы отделения были уже на ногах. Обрисовав им, поставленную задачу, мы приступили к экипировке и подготовке снаряжения. Через полчаса бойцы были готовы к выполнению задания, а я получил всю оперативную информацию по месту нахождения предателя. По данным, полученным разведкой от местных жителей, Пискун прятался в доме своей любовницы, некоей Татьяны Мезенцевой.

До Татьяновки мы добрались затемно. Определившись, где находиться хата подружки предателя, я определил позиции бойцов, и разведчики в точности заняли позиции. Захват решили провести на рассвете, что бы избежать ненужных сюрпризов.

Но нас опередил сам Пискун. Едва забрезжил рассвет, как бесшумно приоткрылась дверь в хату, и вышла Татьяна. Она оглянулась по сторонам, и дала знак, после чего вышел и Пискун. Они обнялись на прощанье, и в момент, когда они проходили мимо амбара, с его крыши, как лавина, на них обрушился Костя Куменчиди, здоровенный грек, прозванный бойцами «Шифоньер». Костя, реально был богатырем. Сто тридцать килограмм живого веса при ста восьмидесяти пяти сантиметров роста, прибавьте к этому нереальную силищу, и вы получите настоящего Геракла. Внешний вид его то же соответствовал его далеким предкам. Кудрявые волосы, прямой нос, почти круглые карие глаза, выдавали в нем, потомка Олимпийских Богов. О силе Кости ходили легенды, рассказывают, что послали его в разведку, за «языком», так он сразу двух принес. Принес, это в прямом и переносном смысле. Потому, что когда он их обезвреживал, то немного перестарался и отправил обоих «фрицев» в глубокий нокаут. Пришлось ему их нести, а как? На себе не удобно, так он взял каждого за поясной ремень, и как чемоданы, донес до передовой. За этот подвиг его наградили медалью «За храбрость».

Такого расставания парочка явно не ожидала. Полицая, Костя вмиг подмял и заломил ему руки за спину, одновременно заткнув тому, рот кляпом. Помня поставленную задачу, взять предателя живым, Костя не сильно помял полицая, а вот его подружке досталось сполна, поскольку Костаки упал всей своей восьми пудовой массой, прямо на хозяйку, отчего та, лишилась чувств, и пока она приходила в сознание, все уже было кончено.

Пискун сидел в хате, на табурете, и растеряно хлопал глазами, а его любовница подвывала в углу за печкой, потирая ушибленные телеса.

Применяя, полученные от военспецов знания по ведению экспресс допросов в боевой обстановке, Гриня Фейсман навис над полицаем, как коршун над голубкой, и в приблатненной манере, шипя и брызгая слюнями, «колол» предателя, что называется «по горячему»,

– Ну, что, падла, вот и пришло время ответить, за то, что переметнулся к фашистским оккупантам. Будь моя воля, я бы тебя, мразь, на месте кончил, без суда и следствия. Спасти свою вшивую душонку, сможешь, если «расколешься», как сухой пень. Ты меня понял?, – дико сверкая выпученными глазами вещал Гришка.

Гриня был молодой парень, попавший на фронт из Соликамского ИТЛ № 15. Был ранен дважды, и так же, как и я, прямо из госпиталя был направлен в армейскую прокуратуру. Отсидел Гриня, в общей сложности восемь лет, и за этот отрезок времени научился «ботать по фене», как на родном языке. Был он высок, худощав, имел темно русые волосы, узкие, да еще и прищуренные карие глаза, довольно большой, но тонкий и с горбинкой нос. Губы были, острые, как лезвие ножа. Пальцы рук постоянно исполняли танец «веера» и сам он был весь, как на шарнирах.