Кирилл Казанцев - Последняя обойма

размеренности, аккуратного прибыльного бизнеса. Ты хотел каждый день в шесть часов вечера возвращаться домой. Разве

не так?

- А что в этом плохого? - Макс нахмурился, и на переносице образовалась вертикальная складка. Он очень забавно

выглядел в эту минуту. Он не понимал, что смешного можно найти в его словах.

- В этом нет ничего плохого, Макс, - ответил я. - Просто в твою систему нового быта я никак не вписываюсь... Я источник

неприятностей. Я ходячая проблема. Это все твои слова. Или аккуратный бизнес, или я. Ты же сделал свой выбор, разве не

помнишь? Я больше не работаю в твоей конторе. И я нормально это воспринял. Ты хочешь спокойной жизни - ты имеешь на

нее право. Я не хочу тебе портить жизнь. Я ушел. А теперь ты приходишь и говоришь: «Может, тебе помочь?» Нет, Макс,

мы уже проехали эту остановку... Все в прошлом. Да ведь и ты сам не хочешь, чтобы я попросил тебя о помощи. Так?

- Ты хочешь сказать, что я - последняя сволочь? - Макс был мрачен как грозовая туча. Я не хотел его обижать.

- Вовсе нет, Макс. Просто ты один раз уже решил, что тебе нужно. Я в курсе. Я тебя понял. Ты мне ничего не должен. Я

уж как-нибудь сам по себе...

- Просто мы тогда... - буркнул Макс. - Не очень хорошо тогда получилось. Я хотел тебе все подробно объяснить, чтобы не

было обид...

- У меня нет на тебя обид, Макс, - заверил я.

- Вот, собственно, за этим я и зашел, - пояснил Макс. Складка на его лбу разгладилась. Я только сейчас сообразил, что

Макс сидит на корточках перед моим креслом. Просто какое-то «Возвращение блудного сына». Только на самом деле

блудным сыном был я, и я никуда не собирался возвращаться. Вот так всегда в искусстве - реальная жизнь отражается с

точностью до наоборот.

- Давай тяпнем, что ли, - предложил Макс и откуда-то вытащил бутылку «Столичной». - За жизнь и за все такое прочее...

- Ты спятил? - Я посмотрел на часы. - Еще только половина одиннадцатого утра. Ты же еще на работу поедешь...

- Плевать на работу! - решительно сказал Макс. - Можно хоть раз в жизни послать все к черту! - И он стал откручивать

пробку.

Я смотрел на него, так настойчиво пытающегося доказать, будто нас все еще связывает нечто большее, чем бутылка

водки, и думал. Я думал о том, что своим сегодняшним приходом Макс успокаивает прежде всего себя. И он уйдет некоторое

время спустя, довольный собой, довольный тем, что «урегулировал» испортившиеся было отношения со старым приятелем. В

записной книжке в разделе «Дела на день» можно было поставить галочку.

Только все это было напрасно. Сегодня мы еще способны сидеть за одним столом, пить водку и даже говорить о чем-то.

Правда, уже после второй стопки паузы между репликами становятся все длиннее и длиннее...

Такими медленными будут становиться паузы между нашими встречами. Мы будем все реже и реже звонить друг другу.

Макс забудет о моем дне рождения. Я буду помнить, но не приду и не напомню о себе телефонным звонком. Потому что это

уже не будет нужно ни ему, ни мне.

Этот процесс займет годы, и однажды, встретившись на улице, мы просто обменяемся взглядами, кивнем друг другу и

разойдемся. И в наших взглядах будет только пустота. И каждый из нас будет для другого человеком из прошлого.

А пока Макс весело рассказывал какой-то анекдот и разливал водку по рюмкам...

Я улыбался. Я умею улыбаться, даже когда мне совсем не смешно. Я давно этому научился.

Радостная физиономия Макса почему-то вызывала у меня раздражение, которое я умело прятал за идиотскую улыбку. Но

почему Макс так действует мне на нервы?

И я понял. Потому что я ждал не его. Я ждал ее.

Но ее не было. Ни в тот день, ни в следующий. А на третий день я не выдержал. Я заснул.

И вот тогда она пришла.

Глава 17

Если бы она хотела это сделать бесшумно, то, несомненно, сумела бы это сделать. И я бы никогда не узнал о том, что она

приходила. Потому что не проснулся бы больше.

Но все было по-другому. Она зажгла в прихожей свет и с шумом опустила на пол какую-то поклажу. После чего

швырнула в сторону ботинки и повесила на вешалку свою кожаную куртку.

Ни дать ни взять, любящая жена вернулась из командировки. Я положил правую руку поверх одеяла. А потом попросту

свесил ее с кровати. На ковре лежал «люгер», и курок был взведен.

Ее силуэт вырисовывался в дверном проеме идеальной мишенью, и теперь я, если бы хотел, мог бы разом покончить с

напряженным ожиданием последних дней. Но я не сделал этого.