Кирилл Казанцев - Последняя обойма

- А это не слишком? - спросил я.

- Тогда сам иди и сам оформляй все бумаги, - сказал Генрих.

- Черт с тобой, - ответил я.

- Ну тогда давай деньги, - сказал Генрих. - Оформление лицензии стоит денег.

- Вот тебе сто долларов, и ни в чем себе не отказывай, - услышал он от меня в ответ. - Экономика должна быть

экономной.

- Все шутишь, да? - покачал головой Генрих, но деньги взял.

И вот я сидел за кухонным столом, писал объявление и мечтал о том, что неплохо бы заставить Генриха заняться еще и

рекламой, а самому лечь на диван, задрать ноги и ждать клиентов.

Тут зазвонил телефон.

- Я все ждала тебя, что ты зайдешь, - сказала Ленка. - Муж уехал, так что все в порядке...

- Это хорошо, что он уехал, - только и смог ответить я.

- А та женщина? Она уехала?

- Какая?

- Только не прикидывайся. Я видела вас вместе. Она была с короткой стрижкой, в кожаной куртке. И не ври, что это

приезжала твоя сестра.

- Это не сестра, - сказал я. - И она уехала.

- Навсегда?

Господи, как они любят изъясняться монументальными категориями! Навсегда. До гроба. Никогда больше. Только ты.

- Не знаю, - ответил я. - Мне не хотелось бы, чтобы она вернулась. Хотя, если она захочет вернуться, то меня не спросит.

Вот так. Устраивает тебя мой ответ?

- Не очень.

- А другого у меня нет.

Я думал, что Ленка повесит трубку. Но она этого не сделала.

- Может, зайдешь? - спросила она драматическим шепотом.

И я зашел. Она молча повисла у меня на шее и висела так долго, что пришлось поцеловать ее в макушку. Тогда Ленка

разжала руки и выпустила меня.

Потом она прикатила из кухни сервировочный столик с маленькими чашечками черного кофе и крекерами. Мы пили кофе

молча, только Ленка иногда порывалась погладить меня по голове, объясняя эти странные порывы тем, что сильно

соскучилась. Но я неизменно уклонялся. Не люблю, когда меня гладят по голове.

Она слегка обиделась и включила телевизор.

- Чтобы хоть кто-то говорил в этом доме.

Я пожал плечами. Передавали выпуск городских новостей. Сначала диктор рассказал о приезде Маши Распутиной, потом

о забастовке учителей, потом об освящении нового храма, построенного, на деньги добросердечного бизнесмена. Который,

правда, сам не дожил до радостного события - был застрелен во время выяснения отношения с другой группой бизнесменов...

Потом диктор сказал:

- Сегодня утром состоялось также торжественное открытие нового офиса компании «Европа-Инвест», которая уже хорошо

известна горожанам... На церемонии присутствовали первые лица Города во главе с мэром... - На экране прошла панорама

огромного здания из мрамора и стекла. Потом камера переместилась внутрь здания, возникла толпа склонных к полноте

мужчин в серых костюмах. Они изображали радость и перерезали ленточку, принимали цветы от набежавших манекенщиц...

Показали мэра, произносящего приветственную речь в честь компании, инвестирующей большие суммы в местную

экономику. Рядом с мэром стоял президент регионального отделения «Европы-Инвест» и сдержанно улыбался. Стоявший тут

же Гиви Хромой сиял как начищенный пятак.

- Выключи эту гадость, - сказал я Ленке. Она нажала кнопку пульта в тот момент, когда диктор стал рассказывать о

внезапно начавшейся волне отставок в руководстве города: шесть высокопоставленных чиновников написали заявления об

уходе по собственному желанию, не вдаваясь в подробные объяснения. Также продолжаются поиски таинственно

исчезнувшего несколько дней назад заместителя мэра и его двоих телохранителей...

Экран телевизора погас. Некоторое время Ленка молчала, а потом сказала:

- Ну вот, гадость я выключила. Что тебя еще раздражает? Я? Но меня же не выключишь...

- Никто не собирается тебя выключать, - успокоил я ее и склонил свою голову Ленке на колени.

- И что мне с этим делать? - наигранно-возмущенно спросила она.

- Гладь меня по голове и говори, какой я хороший.

- А это обязательно?

- Хотя бы раз в год. В профилактических целях. Иначе, если никто не говорит, что хороший, начинаешь чувствовать себя

последней сволочью. И поступать соответственно.

Надо сказать, мне не пришлось ее долго уговаривать.

И под ее руками, под мягкими касаниями пальцев я постепенно обретал покой. Я всегда возвращался к этой женщине за

теплом и покоем. И всегда находил то, что искал. Но лишь на время, лишь на время...