Кирилл Казанцев - Последняя обойма

лицом, и руки его дрожали.

Я запустил руку за спину Гиви и извлек из-за пояса маленький дамский пистолетик.

- Перестань дрожать, - сказал я. - Уже нет смысла. Надо же, десять минут стоять и мучиться вопросом: «Успею вытащить

или не успею?» То-то тебя всего трясло от этого искушения.

- Ну так и что ты думаешь? - спросил Гиви. - Успел бы я что-то сделать?

- Ни единого шанса, - ответил я. - Не из-за меня. Из-за нее.

- Так я и думал, - кивнул Гиви. - Просто очень хотелось попробовать...

Я бросил пистолет Гиви на пол и отшвырнул ногой в дальний угол кабинета. А потом отошел на прежнее место,

продолжая держать Гиви Хромого на прицеле.

- Пора заканчивать, - сказал я Анне. - Мы уже пятнадцать минут тут возимся.

- Костя, - как-то странно сказала она. - Ты вот что...

- Да?

В отличие от Боба у меня не было никаких иллюзий на ее счет. И я ни секунды не сомневался, что если бы ей ради пользы

дела понадобилось разнести мне голову из «ремингтона» - она бы это сделала. Без особенного удовольствия, но сделала бы.

- Костя, ты иди, - сказала Анна. - Я дальше сама управлюсь.

- Может быть, я все-таки...

- Я сама, - повторила она. - Ты уже сделал все, что нужно. Ты мне помог. Теперь иди... остальное - это уже мое дело.

- Хорошо, - сказал я и посмотрел из дверей кабинета на распростертое в холле тело длинноволосой блондинки. Ей тоже

сказали: «Иди», а потом выстрелили в спину.

Я опустил «люгер» в карман плаща и отступил на шаг назад.

- Иди, Костя, - снова сказала Анна. - У меня будет еще небольшой разговор с Гиви Ивановичем, - произнося эти слова,

она не смотрела в мою сторону.

И я пошел. Этот путь - от дверей кабинета Гиви до дверей в коридор - был самой длинной прогулкой в моей жизни. Я

знал, что в любой момент пуля из «ремингтона» может разворотить мне спину. И я не хотел верить в то, что Анна сможет

это сделать. Какое идиотство. В духе покойного Боба.

И так я шел - по мраморному полу, по коврам, минуя антикварные столики и немецкие кожаные диваны, минуя

развешенные по стенкам пейзажи среднерусской возвышенности. Картины, должно быть, служили для создания обстановки

расслабленности и умиротворения. Что же, все эти люди, лежащие на полу, были явно умиротворены. Раз и навсегда. И

«ремингтоны» справились с этой задачей куда лучше, чем идиллические лужки на картинах.

Я заметил, что точно так же, как и длинноволосая блондинка, ступаю осторожно, стараясь не угодить в одну из

многочисленных луж крови. Темно-красная жидкость загустевала, и кому-то придется здесь утром здорово потрудиться,

чтобы привести апартаменты в порядок.

Я миновал тело блондинки Зои. Пот струился по спине. Мне было страшно. И мне стало еще более страшно, когда

пропитавшаяся кровью ковровая дорожка в секретарской издала под моей ногой омерзительный хлюпающий звук. Словно

подо мной была трясина и я только что едва в ней не увяз.

У дверей в коридор я остановился и стукнул пальцем по защелке. Она отошла в прежнее состояние. Теперь никто не

мешал мне выйти наружу.

Но я не мог уйти просто так. Медленно, перебарывая собственный страх и собственную дрожь, я повернул голову назад.

Двери кабинета Гиви были закрыты. Наверное, они закрылись сразу же после моего ухода.

Это даже немного разочаровало меня, Но переживать по этому поводу я не стал. Я толкнул дверь, вышел в коридор и

быстрым шагом направился к выходу из «дома, где сбываются все мечты».

Глава 15

Позже, много позже, сидя в своей квартире и думая о походе в гости к Гиви Хромому как о давно прошедшем деле, я

задавался нелепым вопросом: почему я так торопился покинуть кинотеатр? Почему не подождал Анну? Не проследил за ней?

Не узнал, чем кончились ее переговоры с Гиви Хромым?

Ответ был прост: меня это не интересовало. Я чувствовал лишь одно - в эту ночь я перешел границу, ступать за которую

не имел права. Это уже была не моя территория. Это была территория, где такие, как Гиви, и такие, как Анна, решают свои

спорные проблемы. Мне там нечего было делать, даже если Гиви имел на меня зуб. И вот теперь я спешил убраться оттуда.

Я почти бежал по пустынным коридорам, бежал по кафельному полу кухни, где не было уже ни буфетчика Лехи, ни

официанта Пашки. Я спустился по винтовой лестнице, пробрался между груд мусора, яростно раскидывая в стороны все, что

затрудняло мое движение. Потом мне показалось, что дверь наружу заперта, что она мешает мне покинуть этот дом,