Александр Тамоников - Ночная война

- А ты кто мужик?

- Красная Армия! Мимо идём, - подал голос сержант Уфимцев.

- Жива ещё наша армия, товарищи! Не слушайте немцев и их прихлебателей, они вам всякого наговорят. И не ждите, пока за вами придут, - Шубин исподлобья озирал смущённые лица. – Уходите в лес, боритесь, оружие заберите у этой троице - надо же с чего-то начинать. А у нас дела, некогда тут с вами…

Бурлящая деревня осталась за пригорком, красноармейцы шумели, высказывали разные мнения.

- Неужели ни у кого из них нет головы на плечах? Не за Сталина, не за большевиков, а просто за свою гибнущую страну. Трудно сообразить очевидное?

- А я уж подумал, товарищ лейтенант, вы с ними в полемику вступать собрались, - признался запыхавшийся Герасимов. - А если откровенно, жалко мне этих мужиков - разбросало их по лесам; потерянные они, обозлившиеся; многие настолько злы, что и к немцам в услужение пойдут, если предложат.

- Лидера у них нет - некому их вытащить из этого дерьма… А нам не когда…

Остальные разведчики догнали троицу уже в лесу, живо обсуждали случившееся. Даже думать не хотелось: кто виновен в этой катастрофе и как спасать страну. Полтора часа двигались бодрым шагом, нагоняя потерянное время, на открытых участках переходили на рысь. Тотальной зачистки пока не было и разве реально это дело - зачистить столь огромный район? Лесная дорога пошла вверх, место было ветреное, грязь подсохла, лес вокруг дороги не внушал никакого доверия - в этих чащах только ноги ломать. Группа вышла на дорогу со всеми мерами предосторожности. На вершине холма Шубин сделал остановку, объявил минуту тишины. Сквозь порывы ветра доносились отзвуки канонады: масштабное сражение не стихло, отдельные части оказывали сопротивление и их утюжили из всех имеющихся видов вооружения.

Раскаты не приближались, наоборот откатываются на восток и расстояние до цели не сокращалось. Дальше дорога шла под уклон, разрядился лес, прямо по курсу просматривались крыши - ещё одна деревня раскинулась у подножия холма. Шум за спиной услышали одновременно и не сговариваясь схлынули с дороги, откатились за деревья. Шум был странный: весело перекликались люди; звучали звонки, похожие на велосипедный. Это и впрямь оказались велосипедисты: по просохшей дороге, мимо залёгших разведчиков, проехали восемь или девять солдат вермахта; автоматы висели на груди, с ремней свисала амуниция. Солдаты были молодые, наглые, имели приподнятое настроение, они крутили педали, обменивались бодрыми репликами. Дорога к деревне шла под уклон, кто-то предложил состязание на скорость. Джигиты были ловки: объезжали препятствия, двое столкнулись, но обошлось без увечий. Велосипедисты спустились с холма, пропали из вида. Последнему не повезло: бугорок под колёсами оказался слишком крут, он подлетел вместе со своим железным другом, велосипед скатился с дороги, пошёл зигзагами, а незадачливый спортсмен чуть не врезался в дерево, в последний момент он все таки отвернул руль, избежал столкновения, хотя и упал.

- Эй, подождите! - кричал он, вытаскивая велосипед на дорогу.

- Дитер, догоняй! - кричали за кустами.

Солдат разбежался запрыгнул на велосипед, ахнул отбив зад о твёрдое сидение, но всё же справился с управлением, покатил по дороге.

- Ехали медведи, на велосипеде, - задумчиво изрёк сержант. - А за ними кот, задом наперёд…

Шубин приподнялся, окинул взглядом дорогу - больше никого. А велосипедисты явно направлялись в деревню. Он махнул рукой и первым подался на дорогу, какое-то время бежать могли безнаказанно, склон ещё не кончился, а лес стал слишком редким, чтобы светиться в полный рост. Ещё одна задержка, чёрт бы их побрал, приспичило же именно сейчас. Деревня была уже под боком, он дал приказ остановиться, люди рассредоточились по складкам местности, приступили к наблюдению. Деревня с этой позиции была как на ладони: небольшая - дворов на двадцать и все участки были скученны на небольшом пятачке.

- Товарищ лейтенант, мы так весь день потеряем, - заметил Боровой. - Проснулись поздно, то тут задержимся, то там… Может обойдём деревню?

- Да иди ты!.. - отмахнулся Шубин. - Немцы явно прибыли по сигналу…

Их безмятежности и уверенности в себе впору было позавидовать: они вели себя так, словно всегда были тут хозяевами. В деревне оставались местные жители, а также бродячие красноармейцы - вроде тех, с кем уже встречались. Немцы чинной колонной въехали в деревню, спешились на пятаке в центре населённого пункта, а потом по команде унтер-офицера стали вразвалку расходиться. Высунулась из открытой двери растрепанная молодуха, в страхе приезжала ладошку карту, за ней возникло испуганное лицо мужчины в фуфайке на голое пузо, он оттащил деваху, захлопнул дверь. Но двое солдат уже были во дворе, подходили к крыльцу, держа автоматы на изготовку. Они что-то кричали, выстрелили в воздух, приоткрылась дверь, робко вышла молодуха, за её спиной мялся представитель сильного пола. Немцы смеялись, делали приглашающий жест, а на другом конце деревни распахнулась калитка от удара кованным сапогом, приземистый пехотинец выставив ствол, хозяйской поступью шагал по дорожке. Из бани выскочили трое оборванцев, бросились к плетню на задах участка, немец открыл огонь: красноармейцы встали как вкопанные, вскинули руки. И этот вояка источал гостеприимные жесты, заходился от смеха. Трое бойцов поколебавшись побрели к калитке, руки при этом не опускали. По всей деревне происходило одно и тоже: немцы собирали людей, выгоняли на дорогу. Люди не сопротивлялись, делали всё, что велено - наблюдать за этим было тошно.