Александр Тамоников - Морозный ветер атаки

Один из уцелевших сообразил, выбросил фонарь, чтобы оказаться в темноте, припал к колонне, ударил вкруговую. Это был неприятный момент, кому-то из наших могло и достаться. Но умного быстро подстрелили. Прошитое пулями тело сползло по колонне. Ещё один пустился наутек, запнулся о мертвого товарища, упал вереща от страха, ударился плечом о колонну. Его настигли по голосу, когда он выл над своим сломанным плечевым суставом. Пули порвали камуфлированную ткань, уже мёртвое туловище тряхнулось как живое. Оборвалась стрельба. Стало подозрительно тихо.

- Не разговаривать, - прошипел Шубин.

Разведчики вооружились фонарями, стали осматриваться, пересчитывать убитых. Шестеро лежали без движения, пропитанные кровью. У одного слетела каска, пуля пробила череп, вызвав обильный отток мозга. Седьмой ещё не вышел из агонии, обливался пеной, сдирал ногти о каменный пол. Вот и хорошо, уже легче. И патронов хватило в самый раз.

- Больше не стрелять. Поднимаемся, - бросил Глеб. - Собрать оружие, боеприпасы, гранаты.

- Командир, Гончар не шевелится, - глухо произнёс Гулыгин.

К товарищу бросились с нескольких сторон одновременно, скрестились лучи фонариков, перевернули тело, измазались кровью. Безвольно откинулась голова с приоткрытым ртом. Верхняя часть лица была залита кровью, пульс не прощупывался. Попытки привести товарища в чувство успехом не увенчались. Даже коллективная воля не возвращает к жизни мертвых. Товарищи глухо ругались. Шубин подавленно молчал. Это была лотерея, погибнуть мог каждый, в любой момент, даже не осознав, что уже не здесь. Застонал Левашов, сжал виски. Рычал Гулыгин, колотя кулаком в равнодушную стену.

- Работаем, товарищи бойцы. Не останавливаемся! - Глеб не узнал свой голос. Оттеснил Настю, которая явилась непонятно откуда, полезла к мёртвому бойцу, видимо, хотела убедиться, что он действительно мёртв. - Настя уйди. Справимся без тебя. Не лезть в драку, я тебя очень прошу. Отец Кирилл, вы помните о своем обещании? Мужики, слушайте сюда. Быстро собираем оружие. Гулыгин, Асташкин, выбраться из подвала через запасной вход, вы его видели. Обойти здание, занять позиции напротив крыльца. Если немцы побегут, открывайте огонь. Не побегут, бейте с тыла, будете помогать. Живо, орлы, живо! Остальные со мной. По-русски не говорить. Скажу что-нибудь немецкое, смейтесь.

Он был исполнен решимости. Костьми сегодня лягут, а этих тварей не выпустят. Снова импровизировали, намеренно топали приближаясь к лестнице. Фонари погасили, шли на ощупь. У подножия ступеней предусмотрительно встали за стеной.

- Так будет со всеми варварами! - крикнул Глеб. Его немецкий был несовершенный, но понятный противнику, можно сделать скидку на волнение после жаркой перестрелки.

Левашов и Карабаш дружно загоготали, хотя у самих слёзы стояли в глазах.

- Эй, вы закончили? - крикнули сверху. - Много там русских было?

«Так я тебе и скажу, - подумал Глеб. - Любопытной варваре на базаре нос оторвали».

- Закончили, - огрызнулся он. - Это было несложно. Русские пытались сопротивляться.

Немцы наверху выключили фонари, зачем сажать аккумулятор. Шубин бросился вверх по лестнице, прыгая через ступени. Колпачок «колотушки» был уже откручен. Лейтенант потянул за шёлковый шнурок, активируя взрыватель и, всё ещё находясь в сумраке, бросил гранату в проём. Повалился на ступени, отполз к стене, выхватил из-за пояса вторую гранату. Разгулялись сегодня страсти.

Снаружи прогремел взрыв. Истошно завопили солдаты попавшиеся на уловку. Глеб приподнялся, бросил вторую гранату. Ширина проёма позволяла не промазать, но это было рискованно. Вторая «колотушка» взорвалась через несколько секунд после первой. Он ещё лежал, приходил в себя, а Левашов и Карабаш уже перепрыгнули через него и помчались вверх, оглашая пространство страшными криками. Глеб опомнился, передёрнул затвор МР-40, кинулся догонять подчинённых. Немцы потеряли ещё двоих и в панике откатывались к главному входу. Шубин запнулся о мёртвое тело с раскинутыми руками, сам растянулся на полу. Неподалёку валялся другой немец, осколок выбил ему глаз, превратив человека в окровавленной и чудовище. В качестве укрытия он вполне годился.

Глеб стрелял короткими очередями ещё не разобравшись в ситуации. Пороховой дым заволок зал для богослужений. Подчинённые далеко не ушли. Карабаш лежал неподалёку, высаживал пули из немецкого автомата, костеря его неудобства. Советский автомат по всем характеристикам его превосходил. Но что добыли, то и использовали. Левашов сидел на коленях у дальней стены, методично стреляя в дым. Штукатурка посыпалась на голову, он отпрыгнул, снова выстрелил.