Александр Тамоников - Свой с чужим лицом

Огненный столб взметнулся в небо, тряслась и гудела земля. От вселенского грохота закладывало уши. Ухали снаряды, взлетали и рвались в воздухе мины. От здания осталась горка кирпичей.

Окрестные строения тоже пострадали, но не фатально. Частные дома потеряли крыши, оконные переплеты. Ударная волна повалила дощатые сараи. От обилия угарного дыма было нечем дышать. Люди кашляли, пятились в переулок.

С южной стороны выскочил грузовик с фрицами. Они гомонили, стреляли из кузова. Партизаны открыли ответный огонь, сбрасывали фашистов на землю. Грузовик уткнулся в переломленное дерево. Из кабины выпрыгнул водитель, получил пулю в задницу, полз, подтягиваясь на руках.

– Надо завладеть машиной, проехать на ней хотя бы часть пути! – выкрикнул Шубин.

Но там еще оставались живые немцы. Кто-то из них бросил гранату. Осколки скосили нескольких партизан. Под раздачу попал и Леха Карабаш, спешивший снова сесть за баранку. Пули изрешетили метателя, но легче от этого не стало, группа несла потери.

– Фесуненко и Рыков убиты! – выкрикнул кто-то. – Зосимов ранен. Вот черт, кажется, тоже убит.

Здесь творилось что-то непотребное. Все пространство вокруг пылающего арсенала затянул зловонный дым. Уже непонятно было, кто в кого стрелял.

Двигатель грузовика работал, невзирая на сильный удар. Люди лезли в кузов, сбрасывали мертвых солдат, помогали забраться своим.

– Товарищ лейтенант, я за руль, хорошо? – заявил Григорий Ванин.

– А я рядом с ним, добро, товарищ лейтенант? – выдал Федька. – А то ведь Гришка дурной, он и не помнит, куда ехать надо.

– Это я-то не помню? – возмутился Григорий. – Федька, не зли меня, брысь отсюда!

Раненого Леху Карабаша товарищи положили в кузов. Он жалобно стонал, зажимал кулаком рану внизу живота.

– Леха, не умирай, подожди, скоро приедем, – умолял его Косаренко, подкладывая под голову раненому скомканный кусок брезента.

– Не умру, – хрипло пробормотал Карабаш. – Рано нам еще на тот свет. Кучу дел переделать надо.

– Товарищ лейтенант, залезать будете? – спросил Гришка. – Ехать пора.

Мысль, пришедшая в голову Глебу, явно имела авантюрный оттенок. Но почему бы нет? Отдел абвера находился в полутора кварталах, на улице Трудовой. Разведчики Разжигаева доложили точно, место описали подробно.

А вдруг повезет? В Бурмихе царит полная неразбериха, немцы в замешательстве, уже и не знают, откуда ждать сюрприза. Форму гауптмана он еще не снял, познаний в немецком языке должно хватить.

– Парни, давайте без меня. Есть одно дело, справлюсь сам. Навещу немецкую разведку, давненько с коллегами не общался. Все в порядке, про место встречи помню. Если не приду, выбирайтесь самостоятельно, я позже догоню. Ради бога, не сочтите дезертиром.

Косаренко и близнецы в кабине возмущались, предлагали командиру взять с собой кого-нибудь из них. Но обуза в этот час лейтенанту не требовалась. Он махнул рукой. Мол, валите отсюда, пока передышка!

Григорий лихо развернулся, покатил в дым.

С другой стороны к арсеналу уже спешили немецкие солдаты.

– Догнать бандитов, перестрелять! – орал младший командир.

Шубин попятился в переулок и припустил со всех ног, придерживая болтающуюся кобуру. Клык затвора автомата стучал по лопатке. Он провалился в какую-то подворотню, прижался к забору, чтобы перевести дыхание, стал себя ощупывать.

Фуражка на месте. Неужели эти пижоны не мерзнут в них? Шинель скрутилась. Глеб оправил ее, вставил в автомат последний рожок, проверил обойму в пистолете.

За домами прогремела пулеметная очередь, разразились крики.

«Дай бог, чтобы все ушли. У нас три группы было. Одна уничтожила арсенал, другая – штаб, третья…»

Как же к месту Шубин об этом вспомнил. Взрыв за пределами Бурмихи прогремел такой, что дрогнула земля. Рвануло на юго-западе, именно туда направлялась самая малочисленная группа со всеми запасами взрывчатки.

«Значит, полотно они разрушили, воспользовались суетой. Не важно, сколько времени займет восстановление – сутки, двое, трое. Все равно хорошо. Движение будет парализовано. Теперь главное, чтобы парни оттуда безнаказанно ушли».

Он шел по тротуару как ни в чем не бывало, делал отмашку, придерживал ремень автомата. Мимо бежали солдаты, перекликались, что-то спрашивали. Шубин делал мутное лицо, мотал головой, прикладывал пальцы к ушам. Дескать, контузия, оглох. Дополнительных вопросов не возникало. Фрицы бежали дальше.

В Бурмихе наблюдалась легкая паника. На улице с хорошим названием Трудовая тоже чувствовалась нервозность. Навстречу Глебу пробежали несколько полицаев. У входа в барак мялись какие-то гражданские, мерцали огоньки папирос. При виде офицера эти люди заспешили в подъезд.