Александр Тамоников - Свой с чужим лицом

– Вы ешьте, товарищ Шубин, не стесняйтесь, – вкрадчиво проговорил комиссар отряда Навроцкий, приземистый, коротко стриженный мужчина в очках с круглыми стеклами. – Немецкая еда специфичная, но привыкнуть можно. Хотя кому я говорю. Вы столько раз ходили в тыл, наелись до отвала этой гадости. Не стесняйтесь, товарищ, и за бойцов своих не беспокойтесь. Мы всех накормим и спать положим.

– Сколько у вас людей, Прокопий Тарасович? – спросил Шубин, вымазывая черствой коркой консервную банку. – В полку мне сказали, что не больше семидесяти. Одних вы потеряли, другие вроде прибыли, встали на довольствие.

– Больше, – не без гордости сказал Разжигаев. – Восемьдесят четыре человека в строю. Да еще и нас с Борисом прибавь. Сила, в общем, есть, да и ума хватает. Восемнадцать человек вчера приняли. Остатки отряда товарища Рыкалина вырвались из кольца карателей, двадцать верст по лесам на восток прошли. Мы их и подобрали у деревни Ямская. А остальное обуза. Десяток баб, столько же стариков, пара мальцов. Прибились к отряду, не прогонять же их. Восемь человек раненых, их фельдшер Круглов пользует. Умирающих нет, все тяжелые уже скончались.

– Сила мы, товарищ лейтенант! – похвалился Навроцкий. – Так и передайте в центр. Готовы выполнять любые задания Родины.

– У вас теперь есть рация, – сказал Шубин. – Вы имеете прямую связь с нашим полком и даже с отделом разведки штаба дивизии. Сами и передавайте. Кем до войны были, Борис Леонтьевич?

– По аналогии с Прокопием Тарасовичем, – ответил комиссар. – Вторым секретарем райкома трудился. Только товарищ Разжигаев в Зубцовском районе, а я в Знаменском. Вот и вся разница. А здесь, под Бурмихой, нас, как говорится, судьба свела.

– Если нет никакой разницы, то почему же именно вы комиссар, а Прокопий Тарасович командир? – с улыбкой осведомился Глеб.

– А мы меняемся, – ответил Разжигаев и хохотнул. – По четным Борис командует, по нечетным – я, чтобы никто не обижался. Шутка, товарищ Шубин. Все просто. Ваш покорный слуга в Красной армии служил, по молодости Перекоп брал, Врангеля из Крыма вытуривал. Имею какой-никакой боевой опыт. До тридцать второго года на службе, пока с легкими проблемы не начались. В Сибири лямку тянул, на Дальнем Востоке в отдаленных гарнизонах. Потом списали, подлечили, но кучу запретов оставили. Курить, например, нельзя. Так и маюсь. Все дымят, а я сижу в сторонке, губы кусаю.

– Подумаешь, беда, – заявил комиссар. – Я тоже не курю, и ничего, на здоровье не жалуюсь. Это мой собственный выбор. Скоро район освобождать будут, товарищ Шубин? Надоело под фашистами жить. Больше двух месяцев эта волынка продолжается. Сколько народа погибло.

– Вот вы нам и помогите, Борис Леонтьевич, район освободить. Командование возлагает большие надежды на ваш отряд, самый боеспособный в районе. Бурмиха представляет собой крупный транспортный узел. Там пересекаются шоссейные и железные дороги, расположены склады, крупный арсенал, штаб моторизованной дивизии. Самое досадное состоит в том, что у немцев все спокойно, живут припеваючи. Узел работает, войска через него получают подкрепление и все необходимое, чтобы успешно обороняться. Командование требует разорить этот улей, сделать так, чтобы оккупантам жизнь медом не казалась. Карту Бурмихи я изучил. Основными задачами считаю диверсию на железной дороге, нападение на арсенал на Часовой улице и штаб дивизии на Кавалерийской. До села отсюда верст семь, правильно понимаю? Не предлагаю бежать сегодня же, требуется все изучить и взвесить, составить план. Для этого отправить людей в Бурмиху, пусть разведают обстановку. Надо изучить со стороны работу штаба, охрану, периодичность смены часовых. То же относится к арсеналу и железнодорожной станции. Понадобится взрывчатка, ловкие руки и удача. Куда же без нее. Что так смотрите, товарищи? Прибыл некто в мелком звании, нарушает сложившийся уклад, требует невозможного? Рация у вас есть, свяжитесь со штабом дивизии. Там подтвердят мои полномочия. Майор Измайлов получил ранение, но есть другие люди. Они в курсе.

– Опомнись, лейтенант, – заявил Разжигаев и поморщился. – Не считаем мы тебя ревизором из пьесы Гоголя. Все в порядке, сами понимаем, что кровь застоялась, ничего полезного не делаем. Эшелон пытались набок положить, и то не вышло, только зря хороших людей потеряли. Просто неожиданно это все. Но спасибо за доверие, как говорится. Разворошить осиное гнездо было бы славно. Серьезное подспорье для наступающей Красной армии. Жертвы ради такого дела не будут напрасными. Грешны, товарищ Шубин, в Бурмиху пока не ходили, не по зубам был орешек. Немцев и их прислуги там полно. Село очень большое, почти город, несколько промышленных предприятий. Раньше было два – Новощеково и непосредственно Бурмиха. Но в тридцатые годы построили между ними цементный завод и поселок для рабочих. Это стало одно село, и фактически, и на бумаге. Власти хотели в поселок городского типа его переименовать, но не успели.