Александр Тамоников - Свой с чужим лицом

Какую только технику ни бросали советские войска при отступлении! Теперь ее использовали местные коллаборационисты, так называемая полиция порядка. Их было девять. Трое в головной машине, по паре в трех остальных. В ватниках, ушанках, немецких сапогах, с белыми повязками на рукавах. У этой публики были до отвращения славянские лица, небритые, опухшие от чрезмерного употребления деревенского самогона. За плечами висели карабины, немецкие автоматы. На турели в одной из люлек был установлен советский пулемет Дегтярева.

Колонна приближалась. У полицаев были важные сосредоточенные лица. Пулеметчик смотрел по сторонам рыбьими глазами. Однако разведчики сливались с местностью, и заметить их было очень трудно.

Мотоциклисты проехали мимо. Шубин решил их не трогать. Неизвестно, кто еще находится в деревне, и стоит ли вообще поднимать шум. В коляски замыкающих мотоциклов были навалены мешки. Видимо, полиция занималась грабежом. Через минуту колонна удалилась, стих треск за деревьями.

Перебежал Карабаш, пристроился рядом и заявил:

– Жалко, товарищ лейтенант, такую цель упустили. Руки так и чесались!

– На то есть свои причины, – отозвался Шубин. – В Худякове должна состояться встреча с партизанским связным. Если по каким-то причинам с этим не сложится, то устроим засаду на дороге и перебьем всю эту публику к чертовой матери.

– Немцев там вроде бы нет, – чуть поколебавшись, высказал свое мнение Краев. – Деревенька небольшая, разгуляться негде. Полицаи еще могут быть. Похоже, они протоптали сюда дорожку, товарищ лейтенант. А связник, он что, не боится? Действует под носом у врага?

– Обычная практика советских людей, – с усмешкой сказал Шубин. – Есть сведения, что связнику этому полицаи и немцы доверяют. Раньше он кладовщиком работал.

– Понятно, – кивнул Карабаш. – Воришка, значит. Или канает под него, а сам – убежденный сторонник нашего дела, героическая личность. Баба-яга в тылу врага, короче говоря.

– Это ирония была? – спросил Глеб и покосился на него.

Карабаш смутился.

– Немного, товарищ лейтенант.

– И что такого, если наш связник дружит с полицаями? – сказал Краев и пожал плечами. – Такие обстоятельства только на пользу. Противно, конечно, каждый день этим пропойцам лыбиться. Может, пойдем уже, товарищ лейтенант? Или будем сидеть у этой дороги как разбойники?

– Каратаев, ты где?

– Здесь я, товарищ лейтенант. – Зашевелился снежный холмик, приподнялся капюшон, обозначились кустистые брови.

– Назначаешься моим заместителем. Парни, спускаемся. Толпой не валить, ползем по одному. Зайдем с огородов. Надеюсь, с холма откроется вид. В бой не вступать. Если выдадим себя, то лучше уйти, чем геройствовать. Григорий, береги рацию, головой за нее отвечаешь!

Разведчики ползли по склону. Дорога осталась справа. Внизу она вливалась в деревню. Шубин же предпочел вид сбоку, да еще и сверху. Бойцы укрылись за кустами. Лейтенант выдвинулся вперед, пристроился за основанием кряжистой сосны.

Деревня находилась рядом, в каких-то ста метрах. Ее окружали холмы, заросшие лесом. Там лениво гавкала собака, тянуло дымком из печной трубы. Бинокль не требовался, все было видно и так.

По улице шла пожилая женщина в фуфайке и шерстяном платке. Она прихрамывала, как-то испуганно глянула в сторону, ускорила шаг.

С участка, расположенного напротив, вышел приземистый мужчина в длинном полушубке с карабином за плечом. Это был явно не партизан. На рукаве у него белела повязка.

Шубин чертыхнулся сквозь зубы. Значит, не вся вспомогательная полиция покинула Худяково. Эти поганцы в гости к товарищам по оружию приезжали?

Мужчина встал посреди дороги, свысока глянул на уходящую женщину, неспешно двинулся в обратную сторону. Его закрыло дерево, раздался залихватский свист, засмеялись какие-то девчонки.

Шубин задумался.

«Полицаи ведут себя так, будто бы под боком у них нет Красной армии, готовой к наступательным операциям. Не знают, что творится на фронте? Свято верят в окончательную и бесповоротную победу германского оружия?»

Спускаться в деревню было рано. Сперва он должен был найти дом, нужный ему.

Лейтенант пригнулся, перебежал влево, пристроился за снежной кочкой. Разведчики потянулись за ним. Вздрогнула еловая лапа, осыпался снег. Обрисовался любознательный фас красноармейца Бердыша, и на ум Глебу пришла детская считалка: «Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой…»

Избы, засыпанные снегом, кривые ограды, изнанка приусадебного хозяйства. Отсюда хорошо просматривалась дальняя сторона дороги.