Андрей Воронин - Слепой. Лунное затмение

— Хорошо. Хорошо, что тебе уже нравится, — снова прошептал он и снова вернул ее в исходную позицию, уже подсовывая пальцы под чулочную резинку. — А теперь снимем то, что осталось. Ты, я так понимаю, не против.

Он не давал ей возможности предвидеть ход событий. Не став снимать второй чулок после того, как спустил первый, поглаживая ногу до самого ее носочка, он подсунул руку под стринги. Вместе с ними спустил и второй чулок.

— Одним махом двух зайцев! — похвалил он сам себя. — Ты, моя прелесть, прелестна.

Лена не стеснялась своей наготы. Она знала, что она действительно, хороша.

Он удержался от того, чтобы напасть сразу же. Он не стал спешить. Сняв с нее все, он поднял ее, голую, на руки и, аккуратно держа, переступил бордюр широкой ванны.

А потом он включил пузыри и цветную подсветку воды.

— Лена, посмотри, как красиво! Вода светится.

Лена открыла глаза и посмотрела не на подсветку, а прямо на него, склонившегося совсем низко над ней, утопающей в пузырях, щекотно бегающих по всему телу. Он поддерживал ее голову, опираясь на локти. Он приподнял ее голову и опустился ниже. Не отводя взгляда от ее глаз так долго, как было возможно, он тихонько дотронулся губами до ее щеки. После пятого такого поцелуя в лицо она сама словила его губы.

Воспоминания прервало поскрипывание опускающейся дверной ручки. Кто-то толкнул дверь снаружи.

— Тебя тут никто не ждет. Проваливай! — с вызовом крикнула Лена и в качестве подтверждения отправила в полет в направлении входа еще одну подушку.

Подушка упала в руки перепугавшейся от неожиданности Эммы.

— Ой, Эмма, прости, — смутилась Лена. — Я это не тебе. Заходи, дорогая.

— А я посмотрела, что твой уже отчалил, решила зайти. Он сказал, что ты вроде не спишь. Хочу общаться, аж страдаю. Ну, рассказывай же!

— Вставать пора. Мне же сегодня на работу. Давай, я в душ и через десять минут спущусь, кофейку попьем да поболтаем полчасика, ага?

— Жду с нетерпением. Судя по его роже, все было круто, да?

— Эмма, скоро приду и расскажу, — улыбнулась в ответ на любопытство подруги Лена.

На кухне часть молока, которое принес Оборотень, девушка вылила в свой кофе, предложила Эмме, но та отказалась. В корзинке на столе были круассаны и кексы, но Лена взялась за свою ватрушку.

— Вообще-то, моя дорогая, — не выдержала разговора «ни о чем» Эмма, — этот парень — не то, что надо.

— А что надо, Эмма? — как будто действительно заинтересованная в ответе, уточнила гостья.

— Ну, он — плохая пара. Послушай меня, пожалуйста.

— Зато прекрасный партнер. Поверь мне, пожалуйста.

— Ясно. Сегодня ты ничего не станешь ни слушать, ни тем более слышать. Хорошо. Тогда просто рассказывай.

— Что конкретно тебя интересует? Сколько раз? Я сбилась со счета.

— Да ладно!

— Как будто это не он солдат в режиме и без секса, а я. С выдержкой не меньше полугода.

Эмма понимающе покивала головой.

— Мне впервые в жизни казалось, что партнер меня безумно любит. Сначала я даже испугалась этого. Понимаешь, это же ответственность…

— Ну да, понимаю…

— А потом решила, что ну фиг с ним! Есть я, мне хорошо, и незачем портить себе жизнь домыслами.

— Чему-то я тебя все-таки научила, — удовлетворенно заметила Эмма.

— Если он начнет предъявлять мне претензии, я отрежу без жалости.

— Да и правильно; в конце концов, он — солдат, ему не привыкать к боли.

Оборотень приложил ее голову ухом к своей груди и приказал:

— Слушай!

Спустя минуту она сообщила:

— Я слышу, как громко бьется твое сердце.

— Могу дать руку на отсечение, что ты никогда еще не слышала живой стук сердца.

— Не слышала, — согласилась Лена.

Она лежала на нем, не причиняя совершенно никакого дискомфорта. По размеру и весу в сравнении с его мощным телом она казалась пушинкой.

— И что ты чувствуешь сейчас?

— Голова кружится. Только подумать, что это — звук твоей жизни! Как будто я могу пощупать твою жизнь… Могу разбить.

— Не можешь.

— Какой ты самоуверенный! А я и не таких ломала! Ты думаешь, ты один такой самоуверенный?

— Я вообще не думаю.

— И не чувствуешь?

— Я чувствую, что тебе сейчас спокойно и хорошо.

— Да.

— Вот в таком состоянии нужно себя все время держать, чтобы умирать было не страшно, когда бы это ни случилось.

— Да ну тебя!

— Страшно? — Он обхватил ее обеими руками и крепко прижал к себе. — Не бойся.

— Ты прям думаешь, что я хорошая? Нет. Ты меня не знаешь совсем. Так вот, я — плохая.