Владимир Удод - Статист

— Да что там рассказывать? Как жил, так и живу холостяком. Как работал в охране, так и работаю. Скучная рутинная работа. Одна радость — платят хорошо. Поэтому мне грех жаловаться на жизнь.

Разговор прервала вошедшая медсестра, которая сообщила, что будет ставить больному капельницу.

— Мне выйти? — спросил Криницын.

— Не обязательно, — сказала женщина. — Просто отсядьте немного, чтобы мне было удобно работать.

Роман послушно переставил к ногам Геннадия стул и стал наблюдать за действиями медсестры. Женщина хорошо знала своё дело. Все её движения были быстрыми, но не суетливыми. Приготовив необходимые растворы и повесив флаконы на стойку, она перетянула жгутом левую руку больного и попросила поработать кулачком. Затем, пальцами нащупав вену, ловко ввела иглу.

— Вот и славно, — сказала сестра, снимая жгут. — Подкормим организм, и он тебе, сынок, ещё послужит верой и правдой.

Роман немало повалялся по госпиталям и привык, что медицинские сёстры в основном молодые, а эта женщина действительно годилась им в матери. Поэтому обращение к больному «сынок» нисколько не покоробило его. Генка тепло посмотрел на женщину и с чувством произнёс:

— Золотые у вас руки, Галина Ивановна. Только вы так легко находите мои попрятавшиеся вены.

— Бывают вены и похуже. В соседней палате полковник старенький лежит. У него живого места не осталось. Без слёз и не уколешь. А ты хоть и сильно ослабленный, но молодой, твои сосуды имеют упругость. Тут для меня проблемы нет. Больше тридцати лет этим занимаюсь.

Неожиданно женщина повернулась к Роману и спросила:

— А вы не слышали, говорят, что сегодня ночью на Менжинского стрельба была? Даже есть убитые и раненые.

— На Менжинского? — изобразил удивление Криницын. — Нет, не слыхал. А что ещё говорят?

— Одного военного к нам привезли и прооперировали. Вроде как нетяжёлый. А подстреленного им бандита — в первую городскую. За того ничего не знаю. А ещё несколько покойников в морг доставили. Вот жизнь настала! Раньше о таком только по телевизору в зарубежных новостях рассказывали, а теперь вот оно, рядом, на соседней улице.

— И не говорите, — согласился Роман. — Хотя наш народ, как всегда, любит немножко преувеличить, но дыма, как говорится, без огня не бывает. Ну ничего, наша полиция разберётся, я думаю.

Желая сменить тему, он спросил:

— Меня сейчас больше интересует другое: когда вы моего друга поставите на ноги?

— Какой вы шустрый, однако! — воскликнула женщина. — Годами запускали болезнь, а хотите за пару недель вылечить? Так не бывает. Наберитесь терпения и выполняйте всё, что рекомендуют врачи. Конечный результат зависит, прежде всего, от Гены. Уж поверьте, молодые люди, за тридцать четыре года я тут всякого насмотрелась. Отсюда такие безнадёжные уходили на своих ногах, что доктора сами удивлялись и готовы были поверить в чудо. Надо верить — и всё будет хорошо.

Уходя из госпиталя, Криницын испытывал радостное чувство надежды. Он верил немолодой, мудрой и доброй женщине, что всё у Генки будет хорошо. По-другому просто не может быть. Подтверждением этому служили заметные перемены во внешнем облике друга и его поведении. Теперь в его голосе не было плаксивых нот, и речь звучала более твёрдо, а мысли выражались ясно, как у вполне здорового человека. Даже взгляд изменился, став более тёплым и спокойным. Глаза перестали бегать, как во время их первой встречи.

С такими приятными размышлениями Роман приехал в особняк Гриневского, в котором теперь полноправной хозяйкой была его бывшая супруга. После смерти Давида порядки не изменились. Так же при въезде производился осмотр машины, и так же при входе в дом полагалось оставлять оружие в сейфе. Исключений не делалось ни для кого, даже для начальника службы безопасности. Анатолий сам когда-то установил такой порядок и сам же его неукоснительно соблюдал, подавая пример всем остальным. Охранник на входе доложил Криницыну:

— Кэп, хозяйка велела передать, чтобы ты зашёл к ней, как только появишься. Она у себя в кабинете.

— Спасибо, Саша! Я и сам собирался.

Он действительно хотел поговорить с Людмилой. Последние дни они практически не виделись. Каждый был занят решением своих задач, их общение ограничивалось либо приветствием, либо банальным вопросом «как дела?».

— Ну наконец-то появился, пропащая душа! — радостно воскликнула Людмила, поднимаясь Роману навстречу.

Обняв его и нежно поцеловав, она спросила: