Владимир Удод - Статист

— Ты знаешь, странное дело. Казалось бы, тут меня ничего не держит. Есть только брат, заменивший мне в детстве отца, да его семья. Впрочем, с его женой и дочерью я практически не общался, чтобы меньше светиться в городе и не подставлять родных людей. Жил тайно на даче у Бориса и бродил по городу большей частью по вечерам. Почти как в тюрьме. Ну о чём мне тут жалеть? Что такого ценного я здесь оставляю? Ни семьи, ни дома, ни друзей! А вот, веришь, кошки скребут на душе. До самой печёнки добрались. Застрелиться хочется.

— Ты это брось! — голос Романа прозвучал сердито и в то же время с теплом. — Мы с тобой ещё молоды, чтобы думать о сведениях счётов с жизнью. У меня ситуация не лучше твоей — семьи нет, детей нет, есть брат, который тяжело ранен и лежит в госпитале. Хоть и не родной, а брат настоящий!

— Что с ним?

— Террористы подорвали машину. Только он и выжил из группы. Долго в коме был. Но вроде бы пошёл на поправку. Всё равно переживаю.

— Это понятно, — Ярин покивал головой и задумчиво добавил: — Мало мы с тобой этих ублюдков набили в своё время. Плодятся, как тараканы, черти.

Роман, пропустив реплику бывшего напарника мимо ушей, продолжил:

— У него жена беременная. Скоро рожать, а тут такое несчастье. У всех проблемы. У кого их нет? Но отчаянье есть тяжкий грех. Помнишь, так говорил полковник Успенский?

— Помню, конечно, помню. — Глаза приятеля на мгновение вспыхнули от воспоминаний о легендарном командире и учителе. — А ещё он говорил: «Не ищите смерть. Она сама вас найдёт в нужном месте и в нужное время».

— Ага, значит, помнишь, — обрадовался Криницын. — Я часто его вспоминаю в трудную минуту. И Елдесбаева с его притчами, и Марошко с его анекдотами.

— А Слава Цыганок, — подключился к воспоминаниям Алексей, — как он пел, помнишь?

— Да, Славик пел здорово и из любой вещи мог сделать музыкальный инструмент.

— Где они все сейчас?

— А скольких уже нет!..

— Первым мы Фёдора Ерёменко потеряли.

— Потом сразу троих — Захара, Чеха и Лёву Стрешнева.

Друзья ударились в воспоминания о годах опасной и нелёгкой службы, пытаясь восстановить в памяти ушедших и живых товарищей, командиров и подчинённых, не заметив, как быстро время встречи подошло к концу.

На прощание Алексей Ярин сказал:

— Обоснуюсь на месте, первым делом помяну всех погибших друзей и напьюсь в хлам.

— Пожалуй, я напьюсь тоже, как только доберусь домой, — грустно произнёс Роман. — Давно не напивался, но теперь обязательно наберусь до чёртиков, чтобы…

Он не стал развивать мысль, просто добавил:

— В общем, ты меня понимаешь. Ладно, удачи тебе там. Будет трудно — звони. Может, подскочу как-нибудь к тебе, поваляемся на солнышке среди пальм и южных красавиц.

— Вот это правильно! — одобрил Алексей. — Мы ведь совсем не старые, можем ещё позажигать в своё удовольствие. Я тебе обязательно позвоню, как только обживусь. Готовь загранпаспорт.

— Он у меня имеется. Договорились. Вполне возможно, мне тоже придётся покинуть родные места. Посмотрим, как будут развиваться события.

— Ты не переживай, мой брат тебя прикроет. Он теперь на твоей стороне.

— Я привык рассчитывать только на свои силы.

— Я знаю. Но иногда следует делать исключения из правил. Ты же помнишь наставление Успенского? В критической ситуации правило номер один: забудь о правилах — действуй по обстоятельствам.

— Ладно, посмотрим, — нехотя согласился Криницын. Ему меньше всего хотелось воспользоваться поддержкой человека, который ещё недавно готов был с лёгким сердцем отправить его на тот свет.

— Ты не думай, мой брат не такая сволочь, как может показаться со стороны, — поспешил заверить Алексей, уловив по голосу настроение приятеля. — Не всё так просто в этой жизни. Он ведь и к бандитам беспощаден, и ко всяким там преступникам. С его переводом в твой город преступность упала в несколько раз. Люди перестали бояться ходить вечерами по улицам. Просто однажды, оказав услугу Гриневскому, мой брат попал к нему в крепкую зависимость, избавиться от которой мы ему помогли. Я не собираюсь тебя агитировать за брата, тем более что необъективен по отношению к нему — он же мой брат. Но не сказать этого тебе я не мог. Теперь мне пора. Я очень благодарен тебе за всё, Рома. Особенно за то, что ты был рядом в эту трудную для меня минуту. Пусть это звучит пафосно, но это так. Не знаю, свидимся ли ещё…

— Бог даст — свидимся, Алёша, — Роман протянул для прощания руку. — Давай прощаться здесь. Не хочу идти в зал, там слишком много народа.