Андрей Воронин - Хранитель света

— Вы медик или юрист? — непринужденным, почти светским, слегка насмешливым тоном спросила Даша. — Латынь у вас…

Юрий не успел ответить, потому что в дом неожиданно вернулся Паштет. Пиджак и рубашка у него были в крови, тяжелое лицо сохраняло прежнее выражение боли и ярости, но руки его были пусты, и Юрий разжал сомкнувшуюся было на рукоятке пистолета ладонь.

— Совсем забыл, — потухшим голосом сказал Паштет. Он порылся в карманах брюк, вынул какой-то ключ и бросил его на пол к ногам Даши. — Это от твоей тачки. Забирай. Видеть ее больше не могу. Она на дороге, метрах в ста отсюда. Ближе было не подъехать, потому что…

Он не договорил, вяло махнул огромной рукой, испачканной кровью жены, повернулся и, горбясь, вышел из дома. Даша присела, не сводя с двери недоверчивого взгляда, подобрала ключ, осмотрела его со всех сторон и неуверенно улыбнулась.

— Точно, мой, — сказала она. — Вот и царапина на головке… Вот чудеса-то!

Снаружи заворчал автомобильный двигатель. Выглянув в окно, Юрий увидел, как один из брошенных перед домом джипов — без лобового стекла, но в остальном невредимый — поерзал, разворачиваясь на узком травянистом пятачке, обогнул сгоревшую машину и, взревев, скрылся в лесу.

— Вас до города подбросить? — деловито спросила Даша.

— Нет, — сказал Юрий. — А впрочем, какого черта?.. Да, конечно! Конечно, подбрось меня до города, будь так добра…

— Привет, папуля! — весело прозвенел в трубке знакомый голос. — Контрольный звонок!

Голос был бодрый, задорный — голос спортсменки-комсомолки, отличницы-стипендиатки, умницы-красавицы, лучшей студентки на курсе и любящей, самой лучшей в мире дочери. Казалось, этот голос был слышен далеко за пределами миниатюрной трубки мобильного телефона, которую Андрей Васильевич Казаков плотно прижимал к уху.

Андрей Васильевич осторожно огляделся, стараясь сделать это как можно незаметнее. На него никто не смотрел — все уставились в открытую могилу, как будто ждали, что покойник вот-вот встанет, чтобы по всем правилам попрощаться с присутствующими. Да и слышать Дашин голос в трубке, конечно же, никто не мог — все звуки заглушало завывание духового оркестра, лязг тарелок и размеренное уханье большого барабана, доносившиеся с соседней делянки. Там, как сообщила Андрею Васильевичу охрана, какой-то московский браток хоронил жену, которая, надо понимать, угодила под случайную пулю.

Казаков осторожно, спиной вперед, выбрался из редкой толпы провожающих, отошел в сторонку и осторожно сказал в трубку:

— Привет, лапуля. Рад тебя слышать. Что-то давно мы с тобой не говорили. Куда ты пропала?

Он все никак не мог решить, как построить разговор. Ничего путного в голову не приходило; он слишком мало знал, чтобы делать какие-то окончательные выводы, и потому решил до поры до времени плыть по течению. Впрочем, начало обнадеживало; судя по этому началу, все теперь зависело от Андрея Васильевича.

— Плохо слышно, — пожаловалась Даша. — Что у тебя там за музыка? Похоже на похоронный марш.

— Это и есть похоронный марш. Какой-то бандит жену хоронит.

— А ты что там делаешь? — встревожилась Даша. — Он что, твой знакомый, этот бандит?

— Да нет, — сказал Андрей Васильевич. — Это так, по соседству…

— Так ты все-таки на кладбище? Кто-то умер?

— Да нет же, успокойся, — сказал Казаков. — Просто Полковника подстрелили.

— А, — без особого огорчения сказала Даша. — Жалко. Хороший был дядька, смешной. Он мне все время напоминал карикатуру на английского лорда. Как же ты теперь без него?

«Вот это самообладание, — с гордостью подумал Андрей Васильевич. — Вся в меня!» Впрочем, для Даши, как и для него, Полковник был всего-навсего обслугой, наемным работником, вроде бухгалтера или мойщика окон, и долго печалиться о его смерти им обоим было не к лицу. Подумаешь, Полковника подстрелили! Надо будет — наймем Генерала…

— Обойдусь как-нибудь, — сказал он. — Найму вместо него какого-нибудь безработного генерала.

Даша рассмеялась легко и свободно, с той особой, ни на что не похожей, неподражаемой теплотой, которая когда-то давно, в полузабытой молодости, звучала в смехе ее матери. Андрей Васильевич знал, что это чистой воды притворство, что Даше сейчас не до смеха, что она нарочно так смеется, чтобы легче подобрать к нему ключик, но сердце все равно невольно дрогнуло.

— Ты не ответила на мой вопрос, — напомнил он, чтобы окончательно не размякнуть. — Куда ты так надолго пропала?