Андрей Воронин - Хранитель света

— Шуточки у тебя, Паша, — сказал он. — Ты рыбу будешь?

— Нет, — сказал Паштет. — Приятного аппетита.

Хохол проводил его взглядом, пожал жирными плечами и вплотную занялся рыбой.

Денис вышел из бара. Голова у него приятно кружилась от выпитого, в желудке ощущалось мягкое тепло. В руке дымилась целая, только что прикуренная сигарета, и Денис удивился: он не помнил, как закурил. Это обстоятельство его развеселило; хихикая себе под нос, он перешел дорогу и остановился возле газетного киоска.

Здесь его веселье слегка померкло, поскольку оба столь памятных ему номера «Московского полудня» рядышком лежали на прилавке: один номер со статьей про похищение, а другой — с опровержением этой статьи, которое выглядело гораздо более убедительно, чем сама заметка. Это напомнило о деле, которое ему предстояло; впрочем, Денис помнил о нем и так. Он даже не представлял, сколько ему надо выпить, чтобы забыть об этом деле…

Он купил телефонную карточку, проигнорировал неодобрительный взгляд киоскерши, которой явно не понравился исходивший от него запах водки, сунул карточку в карман и побрел искать таксофон. В разрывах туч уже поблескивало солнце, становилось по-настоящему жарко, асфальт на глазах менял цвет, становясь из темно-серого, почти черного, серовато-желтым, пыльным. Хмель мягкими волнами бродил по организму, сужая поле зрения и выключая чувство времени; Денис подумал, что пить водку без закуски, наверное, не стоило, да еще сразу в таком количестве. «Ничего, — решил он, — зато так мне будет легче разговаривать с папашей. Одно дело, когда с тобой говорит трезвый, вменяемый человек, и совсем другое, когда общаешься с пьяным подонком, который лыка не вяжет. Тут поневоле испугаешься: похищение или там не похищение, но мало ли что может пьяный мужик сотворить с молодой красивой девушкой! Обидеть может или, это… обесчестить. Дашку. Дарью Андреевну. Обесчестить. Вот умора-то!»

Про себя повторяя на разные лады, какая это умора, он шел по улице, пока не дошел до какого-то магазина, возле которого на железном столбе висели две круглые пластиковые ракушки с телефонными аппаратами внутри. Вокруг было не то чтобы очень людно, но и не пусто. Денис подумал о том, каково ему будет вести переговоры с папашей, если в соседней кабинке тоже будет кто-то стоять, и решил в срочном порядке поправить ситуацию.

Он нырнул под пластиковый колпак и снял с аппарата трубку. Таксофон работал, в трубке исправно гудело. Под колпаком было душно; прозрачная пластмассовая ракушка была открыта всем ветрам, но внутри нее почему-то все равно тошнотворно воняло застоявшимся табачным дымом и, кажется, мочой. Денис быстро прикинул, что к чему. Та-а-ак… Бронированный кабель, корпус аппарата такой, что ломом не вскроешь, трубка…

Трубка тоже не поддавалась. Сколько Денис ни пытался отвинтить крышку микрофона или наушника, ни та, ни другая не сдвинулась ни на миллиметр. Приклеили они ее, что ли?

— Вам помочь, молодой человек? — послышалось у него за спиной.

Денис резко обернулся. Позади него стоял, с интересом наблюдая за его действиями, крупный дядя с объемистым животом и с толстенными, как бедро нормального человека, бицепсами. Одет он был в скромные серые брюки со стрелками, бежевую рубашку с коротким рукавом, белую полотняную кепочку и босоножки, а в руке держал туго набитый портфель — ни дать ни взять мелкий чиновник, только бицепсы не вписывались в образ, выпирали, грозя разорвать рукава рубашки. Впрочем, вполне возможно, что это был чиновник от большого спорта — от тяжелой атлетики, к примеру.

Денис понял, что в течение продолжительного времени делает что-то не то. Дался ему этот второй телефон! Это же надо было сообразить: среди бела дня, в людном месте, в пьяном виде стоять и на глазах у всех пытаться раскурочить таксофон!

— Нет-нет, — извинительно улыбаясь, сказал Денис и вынул из кармана телефонную карточку. — Спасибо, я уже разобрался. Карточка вот куда-то завалилась, а теперь все в порядке.

— Да? Ты подумай, парень. Я могу посодействовать! Номер могу набрать — ноль-два, а еще лучше ноль-три…

— Благодарю вас, — продолжая улыбаться, сказал Денис, — я совершенно здоров, и меня никто не обижает.

— Да? — многообещающим тоном переспросил супертяж; ему явно хотелось слегка обидеть Дениса Юрченко, чтобы впредь не портил муниципальное имущество.

— Да, — сказал Дэн и вставил карточку в прорезь аппарата. — Я могу позвонить?