Андрей Воронин - Пуля всегда права

— Подожди, подожди, — остановил его Филатов. — А сам-то Константин знает, что ему персональную охрану выделили?

Марабдели замялся:

— Ну… вообще-то, не знает. Но узнает в самой скорости. Не боись, десантник, прорвемся!

Прорываться пришлось с боем. Приехав на Патриаршие пруды и припарковав на стоянке автомобили (Арсен водил джип «гранд чероки», Юре достался тоже джип, но «мицубиси»), они поднялись в квартиру, и Марабдели представил нового охранника Василисе Романовне. Высокая статная женщина лет пятидесяти не очень удивилась, увидев Филатова и узнав, какие функции ему придется выполнять. Васнецов намекнул пару дней назад, что собирается нанять для сына охранника и сделать это втайне от самого Кости. Поэтому, окинув Юрия внимательным взглядом, она сказала лишь:

— Ну, дождитесь малыша. Посмотрим, как он вас примет. Не думаю, что хлебом-солью…

Она оказалась права.

— Костя, — очень серьезно начал Марабдели, едва лишь паренек переступил порог квартиры и сбросил с плеч школьный рюкзак, — познакомься. Это Юрий Алексеевич. Папа хочет, чтобы он стал твоим охранником.

— Ща. Я не корова, чтобы меня пасти, — отмахнулся Костик и прошел к себе в комнату, не обратив на Филатова никакого внимания. Юра, наоборот, всмотрелся в лицо паренька очень внимательно. И понял, что не ошибся.

Несколько лет назад Филатов зарабатывал на жизнь тем, что занимался частным извозом. На древней отцовской «Победе» он возил пассажиров, пока не попал в одну из своих многочисленных «историй», окончившуюся большой разборкой с чеченцами и вынужденным исчезновением. Все считали его погибшим, но у Филатова, как у кошки, было много жизней.

«Покойный» Филатов шел по Центральному парку, наблюдая за мамашами с колясками и папашами с пивом. Делать ему было совершенно нечего, будущее было настолько туманно, что туманней некуда. Только что он по требованию чеченцев, похитивших его знакомую с дочерью, «убрал» одного из могущественных криминальных авторитетов Москвы, затем расправился и с самими чеченцами. «Победа» оказалась на дне Москвы-реки, тело водителя не нашли, посчитали, что его унесло водой, и записали в погибшие. И теперь он сосредоточенно ждал «у моря погоды», то есть просто ходил по городу в ожидании чуда. А пока оно, это чудо, не происходило, на его мозолистую задницу одно за другим находились приключения.

Внимание десантника привлек мальчуган лет десяти-одиннадцати, чистенький, ухоженный, одетый в белые шортики и белую рубашку с коротким рукавом. Пацан сидел на лавке и ел мороженое. От него быстрым шагом удалялась грузная женщина, судя по всему бабушка. Она направлялась в сторону туалета.

После он рассказывал эту историю так: «Откуда ни возьмись на горизонте возникла небольшая толпа хулиганов. Штирлиц в моем лице сразу понял, что это хулиганы, потому что они принялись бить маленького мальчика и отобрали у него мороженое. Штирлиц позвонил в Москву и вызвал кого надо. «Кто надо» прибыл. Хулиганы полетели вправо, кастеты влево, а мальчик стоял и освещал все это фингалом».

На самом деле «кто надо», как это чаще всего бывает, прибыл к шапочному разбору, когда вдоволь намахавшийся кулаками «Штирлиц» в лице Филатова был уже далеко, «бабушка» отряхивала помятого мальчика, незаметно (не для Филатова) засунувшего в карман шортов подобранный плоский кастет, а полдюжины ублюдков в бессознательном состоянии ожидали прибытия «кого надо».

Случаю было угодно, чтобы этим благопристойным мальчиком оказался именно Костик Васнецов.

Немая сцена, вызванная демаршем юного «пастухофоба» надолго не затянулась. Филатов хлопнул по плечу Арсена, стоявшего с удрученным выражением на худощавом лице, и направился к двери, за которой скрылся мальчишка.

— Костя, можно к тебе? — спросил он громко.

Ответа не последовало. Тогда Фил открыл дверь и зашел в комнату без приглашения. Ее тринадцатилетний хозяин даже не повернулся ему навстречу, продолжая выкладывать учебники и тетради из рюкзака. Десантник плотно притворил за собой дверь и, как будто ничего не произошло, спросил:

— Костя, если не секрет, куда ты тот кастет дел?

Паренек замер. Медленно обернулся. Впился взглядом в открытое улыбающееся лицо Филатова, узнавая и сомневаясь одновременно, боясь верить и в конце концов убеждаясь, что это — Он. Великий Боец. Главный герой детских грез. Атос — для него, д’Артаньяна.

Они стояли лицом к лицу, Филатов был на две головы выше Кости, но, кажется, ни это, ни разница в годах, ни то, что Костя терпеть не мог «пастухов», уже не имело никакого значения. Ни малейшего.