Андрей Воронин - Пуля всегда права

До сих пор руководство ФСБ и МВД считало, что держит бывшего комсомольского работника под контролем. Но последние события показали, что Сарецкий, он же Нарьянг, — а кто другой мог инициировать такой беспредел? — был гораздо более амбициозным человеком, чем полагали генералы.

Все это промелькнуло в голове заместителя министра за несколько секунд. «Надо же, — думал он, пока Кононов излагал план расследования, — простой капитан, тридцати еще нет, а в такую бучу влез… Это надо быть необыкновенным везунчиком».

— Стоп, стоп, — прервал он полковника. — А не ты ли, капитан, нынче маньяка поймал?

Все заулыбались, а Нахалкин вскочил и вытянулся во фрунт. Это был его звездный час. Теперь — или никогда!

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! Так получилось… — он явно стушевался под доброжелательными взглядами больших начальников.

— Хороших работников растите, полковник, — обратился заместитель министра к Кононову. — Если та версия, о которой вы доложили, окажется стоящей, то… Федор Константинович, — обратился он к полковнику ФСБ, — вы уж окажите помощь. Лавры как-нибудь поделим.

— Непременно, — ответил тот. — В Приморье всех подняли. Но на эту Васнецову у нас ничего нет. Кроме того, что она дочь нашего бывшего сотрудника, который не раз выезжал в командировки в тот регион. Этот вектор мы тоже отрабатываем.

— Значит, так, — подвел итог генерал. — Вячеслав Сергеевич, — обратился он к следователю прокуратуры Крутову, — собирайте непосредственно занятых в отработке версии людей и… Короче, вам с Кононовым карты в руки. Все расследования, за исключением самых важных, приостановить. Людей — на взрыв в «Олимпе». Трое суток сроку. Справитесь?

— Может, и раньше, — сказал Кононов, обменявшись взглядом с капитаном.

Минут через двадцать, решив некоторые технические вопросы, Кононов со своими сотрудниками переместился в свой родной кабинет. Крутов, который был совершенно не в курсе последних событий, рвал и метал. Остановив полковника в коридоре, он чуть было не взял его за грудки:

— Жора, ты что, охренел?! Как это понимать?

— Да ладно, Вячеслав. Ты же слышал, что Заметалин сказал, — лаврами сочтемся. А вообще, извини. Это мы, а не вы, прокурорские, на казарменном положении.

— Ладно, пока все побоку. Пошли, нас ждут.

— Докладывай, Борис, — устало сказал полковник, устраиваясь в кресле. — На тебя сейчас вся надежда.

Нахалкин судорожно сглотнул. Путь к генеральским — в перспективе, а пока к майорским погонам лежал через этот длинный дубовый стол, в противоположных торцах которого сидели капитан и полковник.

— Я не все доложил, — сказал Борис, поежившись. — У Васнецовых похитили сына. Это произошло 19 марта. Я проанализировал ситуацию, и вышло, что в этом похищении принимали участие Боровиков и Садальский, компаньоны его отца. 24 марта их нашли убитыми. На дачу, которая за некоторое время до этого была куплена Садальским, было совершено нападение. Погибли все охранники, — они работали на банк «Славянский кредит», сын Васнецовых пропал. По моим данным, нападение осуществили боевики из группировки Гуссейна.

Утром в четверг на базу Гуссейна в районе Павловского Посада было совершено нападение. Тринадцатилетний Константин Васнецов в это время находился на этой базе, и нападавшие увезли его с собой. Где он находится теперь — мне неизвестно. Зато известно моему информатору, который выдвинул условие: ребенка отдадут только отцу. Дальнейшая схема операции мной разработана, но…

— Что «но»? — заорал Кононов. — Дальше давай!!

— Нам запрещены провокации, — произнес Крутов.

— Это вам запрещены, — отбрил полковник. — А для нас ваши пресловутые «провокации» звучат как «оперативные мероприятия». Дальше, капитан!

— Дальше… Я не знаю, какими ресурсами я могу пользоваться…

— Всеми, капитан, всеми!

— А если так, то придется прибегнуть к тем самым «провокациям», которых так не любит подполковник Крутов. — Нахалкин сознательно привел звание старшего следователя, полученное им в милиции, где он раньше служил. — Муж Васнецовой долечивается в «Склифе». Он уже в состоянии забрать своего сына оттуда, где тот находится. Это — первое. И второе: этого пацана мы сделаем приманкой для его матери, как бы гнусно это ни выглядело.

— Этого не будет, — твердо заявил Крутов. — Я служил в вашем отделе, я знаю, как… Вы что, хотите сына против матери… — следователь задохнулся от возмущения. — Я этого не позволю.