Сергей Зверев - Логово проклятых

– Ну-ну, я так вопрос не ставил, – заявил Меркулов и напряженно улыбнулся. – Я всего лишь говорил вам о возможных неожиданных поворотах в неустойчивой европейской политике. Мне очень не хотелось бы, чтобы в случае каких-то непредвиденных осложнений мы получили бы еще и нож в спину от националистического подполья, действующего в Западной Украине и Западной Белоруссии. Вы меня понимаете?

Да, Судоплатов его понимал. Говорить об этом открыто было не принято даже здесь, в этих вот самых стенах. За такие беседы запросто можно было получить обвинение в политической близорукости, ложном истолковании и непонимании ценных указаний руководителей советского государства. Не исключался и другой ярлык, куда более страшный, совершенно несовместимый с жизнью как таковой.

Тем не менее Меркулов при всех его недостатках был человеком широкого кругозора. Аналитических способностей ему было не занимать.

Мельник встал во главе ОУН за границей потому, что это нужно было германской разведке. Абвер чужими руками собирал информацию в приграничных районах, насаждал глубоко законспирированную агентуру. Он заблаговременно создавал пятую колонну, которая в случае вторжения германских войск на территорию СССР начнет убивать командиров, рвать связь и захватывать стратегические мосты. Значит, надо помешать Мельнику, выбить его сильных помощников, внести раздор и дезорганизацию в деятельность краковского центра и всего заграничного штаба ОУН.

Мельник совершенно открыто шел на сотрудничество с Германией. Судоплатов видел это и хорошо понимал, что такой факт нам даже на руку. Легче всего дискредитировать того человека, который сотрудничает с врагом, оккупирующим твою Родину. Как бы кто ни ненавидел советскую власть на территории Западной Украины, но оккупант – всегда оккупант.

Рядовые члены ОУН, которые борются за независимость Украины, должны будут узнать о встрече Андрея Мельника с адмиралом Канарисом. Надо бы рассказать им и о том, что деятельность ОУН координирует руководитель абверовской резидентуры в Бреслау.

Утром 1 февраля Борович был вызван в кабинет начальника службы безопасности краковского центра ОУН. Посыльный, здоровенный детина в пальто с полинялым меховым воротником, все время держал руки в карманах. При этом на лице его невозможно было прочитать настороженности или неприязни.

«Интересно, – подумал Борович, одеваясь, – имеет он приказ стрелять, если я окажу вооруженное сопротивление? Пистолет, видимо, брать бессмысленно. Если бы они хотели меня арестовать, то способов и удобных мест очень много. Это можно было бы сделать тихо и незаметно. Или, наоборот, с шумом и публично. А вызов через посыльного – это неуверенность, приглашение на беседу, которая вообще-то тоже может закончиться чем угодно. Все зависит от того, что известно им и как мне удастся использовать то, что знаю я».

Борович, как и многие другие сотрудники центра, жил в городе. Бойцы ударных групп и отдельные агенты, проходившие подготовку, располагались в казармах, устроенных на территории заброшенной усадьбы. Там же базировалась и служба безопасности.

Идти предстояло два квартала. Эта короткая прогулка должна была показать, насколько сильно руководители ОУН подозревают Боровича. Если на улице сейчас окажется дюжина подозрительных лиц, то это будет сигнал тревоги.

Борович немного постоял возле своего стола, но его рука так и не коснулась выдвижного ящика, в котором лежал пистолет. Ни к чему. Это не решение проблемы. Он хорошо помнил слова Судоплатова: «Когда разведчик берется за пистолет, он перестает быть разведчиком».

В кабинете Боровича ждал начальник службы безопасности центра Олесь Воронец. На его физиономии поблескивали стекла очков в тонкой оправе. Он то и дело кривил узкие хитрые губы и рассматривал Боровича так, как будто видел его впервые. Этот человек делал вид, что никогда не обращался к Михаилу со словами безмерной благодарности за спасение Романа Шухевича, с которым Воронца связывала давняя дружба. Он якобы не знал, что Борович получил от Степана Бандеры денежную премию за хорошую службу.

Бандера сказал, что это награда за тщательную подготовку группы диверсантов. Она не только свободно прошла в пограничный район Украины, но и успешно взорвала мост, сожгла амбары с семенным зерном.

Правда, ни Бандера, ни Воронец не могли знать, что шум, поднятый в газетах и на рынках в связи с взрывом моста националистами, был осознанно, совершенно целенаправленно раздут сотрудниками НКВД. Повреждения моста были не такими уж большими. Вместо амбаров горели пустые сенные сараи, стоявшие рядом с ними, изрядно подгнившие, грозившие развалиться в любой момент. Надо сказать, что все эти взрывы и поджоги осуществляли вовсе не националисты, а специально подготовленные люди из НКВД.