Альгерд Бахаревич - Белая муха, убийца мужчин

Но Замок останется. Замок обещан его хозяину — за верную службу. Настоящему хозяину — ему, Человеку из Михалин, дачнику, что приезжает из столицы пожить в тени Великой Истории. Ему — Тадеушу Р-скому, шляхтичу, рыцарю в полувоенной форме с яблоком в кармане и голубой кровью в стальных жилах.

С этими мыслями, в данный момент скорее необязательно приятными, чем действительно необходимыми, Человек из Михалин шагал по дороге к Замку. Михалины-Мескалины, поскрипывали сапоги. Мескалины-мокасины, похрустывали они уверенно, ступая по сухому песку. Мокасины-московиты, пели сапоги, московиты-Мессалины, Михалины-мандолины, му.

Человек из Михалин бодро вскочил на кочку и начал взбираться наверх. Вскоре он уже был на холме и снова вышел на жёлтую дорогу. Он увидел около Замка несколько автобусов и легковых машин, увидел кучку людей и женщин, увидел над Замком солнечный луч и темную, величественную тучу над башнями. На первый взгляд всё было как обычно — и всё же в этот момент Человек из Михалин нутром почувствовал, что день будет трудным.

Что-то не склеивалось, не держалось, не отвечало требованиям. Что-то было подозрительное в виде Замка, похожего — кто бы мог подумать — на голову индейца с раскрытым ртом. Но что именно? Человек из Михалин упорно шёл вперед, он уже видел номерные знаки на автобусах, видел тени в глазах замковых бойниц, видел следы белой краски на красных стенах. И тогда он понял. Рот индейца был закрыт. Закрыт, будто индеец проглотил что-то и сжал зубы, чтобы ненароком не выплюнуть.

Он подошёл к водителю автобуса, который грелся на солнце, и спросил: «Что тут такое? Не пускают?»

«А хер его знает, — сказал водитель, сплёвывая. — Закрыли ворота, сказали, чтоб мы уезжали отсюда, если жить хотим. Что все кто на экскурсии — те остаются. Девка одна сказала. Вроде как теракт. А что за теракт, никто не говорит. Я-то подожду, вдруг откроют. Телефон не берут. Вабшчэ херня какая-то».

Человек Михалин нахмурился. Он съел яблоко и твёрдым шагом направился через мост к замковым воротам. Постучал кулаком в красивые двери. Раз-два-три. И снова: раз-два-три. В воротах открылось небольшое окошко, и из него выглянула ничего-такая-себе девка с недовольным лицом.

«У вас что, сандень? Можно войти?» — вежливо спросил Человек из Михалин.

«Нельзя, — отрезала девушка и собралась уже закрыть окошко. — Этот культурно-исторический объект теперь наш, а мы лишь бы кого не пускаем».

«То есть как это «нельзя», — раздражённо повысил голос Тадеуш Р-ский. — Ты как со старшими разговариваешь, а?»

Он даже не заметил от возмущения, что с ним говорят по-шляхетному, по-беларусски.

«Нельзя — это такая прекрасная дырочка между глаз, — прищурилась девушка, сделала движение плечом, и в глаза пана Тадеуша Р-ского взглянул круглым птичьим глазом самый настоящий автомат иностранного производства. — Ясно пану?»

«Ясно, — не стал спорить Тадеуш Р-ский. — Понимаю. Это захват? А какие, позвольте узнать, требования, многоуважаемая паненка…»

Но девка не стало его слушать, зевнула и с чисто женским истерическим грохотом захлопнула окошко.

Человек из Михалин постоял немного, разглядывая грозно-равнодушные ворота. Толстые, свежевыкрашенные, каждый гвоздь размером с руку. Тадеуш Р-ский повернулся и пошёл к автобусам.

Сел в тени, помахал перед носом сборником сканвордов. Решил подождать, что будет дальше. Но дальше не было ничего интересного. Приехала милиция, которая всячески имитировала бурную деятельность, бутафорская милиция бутафорского государства. Приехали мрачные люди в серых костюмах, которые начали переговариваться по рациям и раскладывать на капотах свою аппаратуру. «…И иностранные граждане», — услышал он обрывок разговора. Автобусы, как большие коровы, неспешно отъехали от Замка и начали сползать по желтой дороге вниз, на шоссе. К Человеку из Михалин подошёл милиционер и грубовато попросил как можно скорее свалить отсюда. Вместе с десятком случайных наблюдателей, живо, незлобивым матерком обсуждавших сенсационное событие, его заставили покинуть холм.

Человек из Михалин не знал, что ему делать.

Он подождал до вечера и связался с мудрыми — гораздо мудрее его! — и невидимыми мужами.

Мужи приказали ждать инструкций. Человек из Михалин вернулся в деревню, сел в саду и стал ждать. Наступил вечер, началась буря, рвала деревья, пыталась вытащить их с корнем, дом скрипел, будто над ним бушевал пьяный великан, которому сегодня утром выдали зарплату.