Уильям Грин - Чемодан для Спенсера

Эсмеральда вовсе не развлекалась на своей половине. Она отворила переднюю дверь Холлистеру до того, как он поднялся на веранду. Была она большая и округлая, наделенная мягкой бесформенностью кучи подушек, кое–как слепленных в подобие женской фигуры. И она протягивала свои пухлые руки навстречу, приветствуя его. Черные глаза смотрели на него с материнским участием.

— Ты выглядишь усталым, — сказала она по-итальянски.

— Теплая ванна — все, что мне нужно, — ответил он. — Но сперва мне надо заказать разговор. — Он кивнул на “фиат”. — Надеюсь, я ничему не помешал.

Она погрозила ему пальцем.

— У тебя дурные мысли. Посетитель не ко мне. К тебе.

— Ко мне? — Холлистер удивился. Ни у кого из его знакомых не было маленького “фиата”. И уж никто не знал, что он возвращается домой именно сегодня. — Кто?

— Какой–то синьор Эмбоа. Он сказал, что ты будешь его ждать.

Асиди Эмбоа стоял перед окном, обращенным к морю. Это был коренастый человек несомненной физической мощи, аккуратно упакованный в черный шелковый костюм строгого покроя. Он стоял, сцепив руки за спиной, широко расставив ноги, и смотрел на море, но не видел его.

Войдя в комнату, Холлистер подумал, стоит ли так синьор Эмбоа с тех пор, как приехал, или он принял эту позу напускного безразличия, услышав, как Холлистер подъехал.

— Мистер Эмбоа?

Эмбоа повернулся. Лицо его было плоским и костлявым, как у боксера. “Хороший средневес”, — подумал Холлистер. Глаза у Эмбоа посажены глубоко, близко к широкому носу. Маленькие, круглые, с жесткими непроницаемыми зрачками.

— Мистер Холлистер, — Эмбоа двинулся навстречу Холлистеру. Небольшая, мускулистая рука протянулась в приветствии. Даже улыбаясь, лицо Эмбоа каким–то образом оставалось невыразительным.

— Не припомню, чтобы мы встречались прежде, — устало сказал Холлистер.

— У нас есть общий друг. Полковник Абуд. Можем мы поговорить наедине?

Холлистер повернулся. Эсмеральда стояла, наблюдая, в прихожей прямо напротив гостиной. Холлистер кивнул ей. Она прикрыла дверь.

— Вы прямо из Масабары... — начал осторожно Холлистер.

— Совсем нет, — сказал Эмбоа. — Я из посольства в Риме.

— На вашей машине нет дипломатического номера.

— Я, можно считать, прикомандирован к посольству.

— Могу я предложить вам выпить? — спросил Холлистер, направляясь к бару.

— Благодарю, не сейчас.

Холлистер наполнил стакан бренди с содовой для себя.

— Я полагаю, что вы и будете связным между полковником Абудом и мною?

— Чуть больше, чем связным. Я обязан, так сказать, нести ответственность за вас в течение всей акции.

Рука Холлистера сжала стакан.

Эмбоа улыбнулся своей мертвенной улыбкой и мягко продолжал:

— Скажем так: полковник Абуд нуждается в определенных гарантиях вашего неиссякаемого энтузиазма после вашего отъезда из Синобара.

Холлистер покачал головой. Нет, он хочет выпроводить Эмбоа из дома и позвонить Джеффри. И его не очень волнуют переживания гостя по этому поводу.

— Прошу прощения, но я не работаю, когда мне глядят через плечо. Или вы доверяете мне эту работу, или я ее вообще не делаю. У меня нет ни места, ни терпения, особенно сейчас, чтобы развлекать навязчивых гостей.

Лицо Эмбоа не изменило своего выражения.

— Не стоит волноваться. Я и не собирался останавливаться у вас, — так же мягко ответил он. — Мне были даны инструкции показаться вам и проявить свой интерес к проекту, а затем вернуться в Рим. Когда вы будете готовы к операции, известите меня.

Холлистер с облегчением кивнул.

Эмбоа продолжал:

— Вы позвоните в посольство, назовете себя и попросите соединить вас с куратором официальной переписки. Когда я подойду к телефону, я спрошу, в порядке ли контракты. Вы ответите, что они требуют лишь подписи. И скажете мне, где и когда мы встретимся для того, чтобы я передал вам материалы. Запомните?

— Я запомню. — Холлистер повторил предписанный диалог и, взяв Эмбоа под руку сердечным, как он надеялся, жестом, повел его к двери.

— Если это все, — вежливо сказал Холлистер, — тогда желаю вам спокойного возвращения в Рим.

— Ах, да! — сказал Эмбоа. — Еще одна вещь. — Остановившись, он повернулся и наморщил свой гладкий лоб, как будто не мог вспомнить, что это за вещь. — Меня просили передать вам, чтобы вы позвонили семье.

— В Штаты? — спросил, встревожившись, Холлистер. Он разговаривал с родными по трансатлантическому кабелю каждую неделю. Его переезды были непредсказуемы, и поэтому он звонил сам. Разве что там какая–то новая беда... болезнь... новое правительственное расследование?..