Сергей Зверев: Танкисты

– Кто-то живой есть? – спросил он командира батальона, первым прорвавшегося к месту боя.

– Только один, – кивнул офицер на верхний склон справа, где догорал «БТ‐7». – Лейтенант, мальчишка совсем. Два месяца как из танковой школы. Последний предвоенный выпуск. Там наверху сидит. Они до последнего из пулемета стреляли, когда их танк подбили.

– Пойдем, покажешь. – Прихрамывая, генерал двинулся наверх.

Он шел и осматривался по сторонам. Один танк с красной звездой на борту стоял посреди дороги, в двухстах метрах перед первым подбитым немецким танком. Стоял как-то гордо, наведя ствол пушки на врага, хотя обе гусеницы у него были разбиты, скомканы и застряли между искореженными катками. И в башне виднелись как минимум три пробоины. Почему танк не загорелся и почему в нем не взорвался боезапас, было непонятно. Прямо перед танком лежал на спине сержант-танкист. Видно было, что он пытался вытащить из люка механика-водителя, когда его спину прошила пулеметная очередь.

Чуть поодаль в кювете, присыпанный землей от взрыва, лежал еще один танкист. Рядом разбитый пулемет «ДТ», и все вокруг было усеяно гильзами от патронов. Долго он стрелял, хорошая была позиция. И пулеметчик он был тоже хороший. Ближе ста метров к своей позиции он немцев не подпустил. Вон их сколько лежит на дороге. А еще тела висят из танковых люков, на бортах подбитых бронетранспортеров.

Да, ребята грамотно действовали, молодец, лейтенант. Заперли они колонну на самом узком участке шоссе и расстреливали с трех сторон. Тот танк, что стоит внизу, держался долго. Видно по следам гусениц, что он успел раз десять выскочить из-за деревьев, выстрелить и снова спрятаться. Маневрировал. А может, и не десять, ведь на камнях следов мало остается. Генерал покачал головой, поднимаясь выше по склону. Теперь он видел, что второй советский танк рухнул со склона прямо на врага. Он подмял под себя один танк и один бронетранспортер. А сколько там погибло немцев от взрыва и огня, не посчитаешь. Вот он-то всех и запер: там столько огня было, что не подойдешь с буксировочным тросом. Герои ребята, ах, какие герои.

Третий «БТ» стоял у самого склона и догорал. Генерал обошел его и тут же увидел молодого танкиста с закопченным лицом и светлыми волосами, которые трепал ветерок. Он сидел, прислонившись спиной к березке, и смотрел куда-то вдаль. Генерал обратил внимание, что парень-то был явно не в состоянии шока. Он вытащил из танка механика. И второй член экипажа лежал рядом, и оба тела старательно накрыты брезентом. И пулемет на склоне лежит с пустыми дисками. Все патроны до железки ребятки расстреляли.

– А ну, герой, дай-ка я на тебя погляжу! – громко сказал генерал, подходя к танкисту.

Младший лейтенант, судя по его петлицам, как будто проснулся, он встревоженно закрутил головой, увидел генеральскую форму и поспешно вскочил на ноги. Шлемофон он так и не нашел и теперь стоял с непокрытой головой. Его рука все время дергалась, как будто хотела взметнуться к козырьку и отдать честь старшему по званию. Мальчишка, совсем мальчишка.

– Товарищ генерал-майор, – хриплым голосом начал докладывать молодой командир, – танковый взвод в составе трех танков удерживал шоссе по приказу командира дивизии, до подхода основных сил. Уничтожено восемнадцать вражеских танков, восемь бронетранспортеров, пять грузовиков и до батальона пехоты. Взвод потерял… три танка… вместе с экипажами. Командир взвода младший лейтенант Соколов.

– Сколько тебе лет, Соколов?

– Двадцать один, товарищ генерал, – ответил Алексей и закашлялся. – В сентябре будет…

Он сидел на заднем сиденье командирского броневика и на неровностях дороги стукался локтем о какую-то железку сбоку от себя. Хотелось есть и пить. И еще нестерпимо хотелось умыться. До пояса, потому что тело под одеждой стало липким. А генерал, не поворачивая головы, рассказывал:

– На станции сейчас помпотех разгружает прибывшие с завода «тридцатьчетверки». В училище вас учили на них? То-то же. Новенькие, этого года выпуска. Возьму тебя к себе взводным командиром. Как? Согласен, герой? Мне такие орлы нужны, мне всю армию прикрывать на этом направлении. С твоим переводом решим в два счета. Это дела бумажные, не переживай. Главное, ты-то согласен?

Соколов слушал, смотрел вперед, на поля и проселочную дорогу, видневшиеся через поднятый люк на лобовой броне машины. А перед глазами стояло другое видение: сгоревшие «бетушки», его ребята, лежавшие на земле, и горящий танк, валившийся с обрыва прямо на немецкую колонну внизу. Потом стали всплывать в памяти и другие картины, виденные Алексеем за эти первые дни войны. Кто и когда узнает имена и фамилии этих солдат, оставшихся лежать на брустверах окопов со связкой гранат в руке в чистом поле, так и не успев бросить ее под гусеницы вражеского танка? Сколько их осталось в полях среди нескошенной ржи вперемешку с чужими солдатами в чужих мундирах? Сколько их поднималось в отчаянные безрассудные контратаки и гибло, забирая с собой жизни врага?! Чем больше убить, тем меньше их пойдет дальше. Так сказал капитан-пограничник своим бойцам, оставаясь прикрывать отход войск. И такое было.