Николай Иванов - Тот, кто стреляет первым

– Вы видели донесения. Идут связники.

– Но точно сегодня?

– Моя разведка гарантирует с точностью Гидрометцентра.

Гость насторожился: это тупой армейский юмор или легкомысленность? Отыскал в закромах памяти байку:

– А во Франции местному Бюро погоды писатели присудили литературную премию за самые фантастические сюжеты.

– Наша погода – на два часа вперед. Потому без промаха. Примерьте-ка. – Старший лейтенант подал каску.

– А гранаты будут? – поняв, что отступления не планируется, поинтересовался Махонько. И не преминул щегольнуть знанием тайны, которую бойцы вслух перед боем вообще-то никогда не произносят: – На самоподрыв, ежели что…

Наверное, ему было приятно щекотать себе нервы, зная, какие указания по его безопасности ушли из Москвы. Ведь не дурак же командир терять пусть даже и маленькие, но звездочки. Сто раз должен подумать, прежде чем брать на операцию…

Ярыш вместо гранат распихал по карманам гостя перевязочные пакеты, сигнальные ракеты.

– Связники в силу своей значимости отстреливаются до последнего, так что документы, ценные вещи сдайте связисту.

И тут наконец Махонько дрогнул. По прилету он ничем не выказал своего беспокойства, кроме излишнего вороха анекдотов и баек про светскую жизнь. А направляясь перекорнуть пару часов в палатку связистов, даже доверительно склонился к сидевшему над картой ротному:

– Тут небольшая просьба. По возможности. Раз уж оружия не даете. Если вдруг будут раненые… С вашего позволения, так сказать… Вы уж дайте мне с ними сфотографироваться. Не мне нужно – для буклетов там, листовок. Эффект, так сказать, личного депутатского присутствия… Кто-то в Москве, конечно, сидит, а я вот к вам, к настоящим мужикам…

Надо отдать должное – сам застыдился своей просьбы и уткнулся в фотоаппарат. И во благо, потому что огнеметчик навалился на Ярыша и не дал тому встать и грохнуть табуретом об пол.

Сейчас, экипируя гостя и уловив его замешательство перед сдачей документов, ротный наконец испытал удовлетворение. Было бы, конечно, совсем здорово, если бы Махонько откровенно струсил и вообще отказался лететь. Пусть бы даже просто намекнул об этом – нашлась бы уважительная причина это сделать. Что вертолет, например, перегружен. Или разведданные не подтвердились. Но москвич, хотя и заколебал барабанной дробью пальцевпо «бронику», отказываться не стал. Видать, деньги в Госдуме платят такие, что один раз можно и перетрусить…

В вертолете посадил гостя с краю, сам сел рядом, отсекая от солдат с их усмешками. Машина закачалась, набирая полную грудь воздуха, приподнялась и, набычившись, пошла вдоль ущелья. Свет в салоне и кабине погасили, и лишь лампочки подсветок еле теплились зеленоватыми, желтыми и красными огоньками. Махонько, вцепившись в металлическое сиденье, неотрывно смотрел на них, страшась уловить в их мерцании угрозу полету.

Летели около пятнадцати минут, после которых старший лейтенант кивнул вертолетчику – сажай, хватит жечь керосин.

А потом был стремительный бросок через горушку – и бой на зловещем фоне Мертвого лунного города. С морем огня в темноте. «Ромашка» – портативная рация на груди у комроты – не умолкала, но когда Махонько попытался записать эфир на диктофон, Ярыш отбил его ударом по руке: донесения секретные, лучше от греха подальше.

Зато, когда неподалеку раздались гранатные разрывы, эта же рука, только что ударившая, и пригнула к земле гостя. Ярыш спасал то ли его, то ли свои погоны, тем не менее этот жест Махонько благодарно отметил, даже уткнувшись носом в горную крошку.

Когда позволили поднять голову, перед ним и ротным стояли связанные два боевика в потрепанной одежде. Все же получилось. Взяли!

– Уходим! – прокричал в «Ромашку» Ярыш.

Засвистели, торопясь набрать подъемную мощь, вертолеты. Пленных, толкая автоматами в спину, погнали к ним первыми, следом, прикрывая собой добычу, попятились разведчики. Одного из боевиков уложили на пол «вертушки» практически под ноги Махонько, и тот не упустил возможности незаметно попинать его ботинком в бок – из-за тебя, сволочь, рисковали жизнью. Теперь бы только долететь обратно, только вернуться. И сразу на Москву. Успеть увидеть зависть в глазах коллег…

Улетал Махонько этими же «вертушками». Они терпеливо ждали, пока гость нафотографируется со всеми, сдаст амуницию и пересмотрит документы. Потом он еще какое-то время ходил среди солдат, толкался, давал всем закурить, подмигивал – мы это сделали! Ярыш, ожидая отлета, покуривал в сторонке и тоже легко улыбался. Он свою задачу выполнил – и волки сыты, и овцы целы.