Александр Тамоников - Палатка с красным крестом

— Извини, что напомнил.

— Да не напомнил, — отмахнулся Али, — это вот здесь, — он ткнул пальцем в голову. — В черепе сидит, ноет и никуда не выходит. Год уже выгнать не могу. Ладно, майор, давай отползать, да только голову не поднимай. Пойдем планировать… как ты его назвал — «безнадежное мероприятие»?

В соседнем квартале грохотал на все лады танковый пулемет Калашникова с утяжеленным стволом — штука громоздкая и очень грозная. Он был снят с подбитого или неисправного танка и задействован в уличных боях. Минуту назад все было тихо и почти мирно, и вдруг проснулся этот безумный пулеметчик. Впрочем, стрельба вскоре оборвалась, и снова настала «мирная жизнь».

Здания на улице Аль-Валид были разрушены через одно — уже достижение. В отдельных оконных проемах сохранились даже стекла. Там жили люди! На уцелевшем балконе сохло цветное белье — что смотрелось абсурдно и неправдоподобно. По улице ходили люди в гражданской одежде — не часто, но все же случалось.

На нейтральной полосе даже работала чайхана! Максим не поверил своим глазам — снаружи висела табличка, — пока сам не вошел внутрь. Ничто не остановит жажду предпринимательства! Ему пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой об отвалившуюся балку. Помещение недавно выгорело, но это не мешало владельцам заведения возобновить работу.

Здесь имелись столики с короткими ножками, странного вида кушетки — практически вровень с полом. В дальнем углу работала дровяная печь. В чайхане трудились сирийцы предпенсионного возраста — колдовали у плиты, подбрасывали дрова. На стене висели автоматы Калашникова — сорвать их было делом секунды.

Несколько человек сидели в глубине помещения и вели негромкую беседу, словно воры, обсуждающие детали готовящегося преступления. Сновала безликой зыбью невысокая пожилая женщина в платке. Наружу торчал лишь крючковатый нос и цепкие колючие глазки.

Максим вежливо поздоровался по-арабски, присел у окна. Старуха покосилась на него, неохотно кивнула. Посетители тоже глянули через плечо на нового гостя, но быстро потеряли интерес к нему. В этой местности было не принято интересоваться, кто ты и откуда. Не салун на Диком Западе.

Старуха подлила клиентам чай из причудливого алюминиевого чайника с длинным носиком, принесла блюдце с малосимпатичными лепешками. Меню в этом заведении явно не отличалось разнообразием.

Максим принял удобную позу, отодвинулся за край оконной рамы. Он видел часть улицы на западе. Вытянутый холщовый баул пристроил под ноги. Машинально коснулся локтем бокового кармана старенького пиджака — «стечкин» лежал на месте. Выхватить — плевое дело.

Он вынул из другого кармана долларовую бумажку, положил на край стола. Это заметил усатый араб, стоявший за плитой, и что-то бросил старухе. Та кивнула и поволоклась обслуживать клиента.

— Здравствуйте, да хранит Аллах ваш дом и ваше заведение, — хрипло сказал он. — Чаю, пожалуйста, если не трудно.

Старуха пожала плечами и удалилась, не забыв прихватить «универсальную» банкноту. Внешность посетителя ее, похоже, не насторожила. Щетина отросла густая. Загар прочно впитался в кожу. Тюбик с автозагаром тоже не помешал. Теперь Максим выглядел темным, как африканец. Часть лица закрывал козырек потертой бейсболки, подбородок — шарф с клетчатым «палестинским» узором, обмотанный вокруг горла.

Старуха принесла чашку с чаем. В качестве бонуса клиент получил лепешку, которая оказалась суховатой, но вполне съедобной. Максим неторопливо жевал, обжигал губы пряным напитком, который тоже не вызвал нареканий.

Несколько минут назад он проследовал через пост, стоявший в начале улицы. Сирийские военные соорудили баррикаду из мешков с песком, заблокировали часть проезда подбитыми грузовиками. Несколько бетонных блоков, составленных полукругом, защищали солдат от минометных обстрелов. Все это несчастье именовалось контрольно-пропускным пунктом. За ним следовал так называемый гуманитарный коридор.

Боевики не очень охотно выпускали людей из города, но все же десятка полтора разного народа за время наблюдения здесь прошло. У этих людей духи отняли даже личные вещи. Мелкие детишки размазывали слезы кулачками. Женщина средних лет тянула их за руки, сама тоже плакала. Видимо, отца семейства боевики с ними не пустили. Или с ним случилось что-то пострашнее, о чем Максиму не хотелось думать. Ковыляли согбенные пенсионеры. Несколько подростков вступили на КПП в словесную перепалку с военными — что-то энергично им объясняли, жестикулировали, тыкали пальцами в дальний конец квартала, где находились боевики.