Александр Тамоников - Нетленный

– Я ничего не понимаю, Никита, не могу работать… Словно на стену натыкаюсь, пытаюсь пробиться через нее. И ничего, кроме головной боли. Надо сосредоточиться, как-то перестроиться…

Баба Настя оказалась совсем не злой и не страшной. Первое впечатление было обманчивым. Она водила нас по дому, шлепая задниками тапок. Показывала: вот это кухня, это подпол, если вдруг понадобится. Туалет во дворе, там же баня, колодец. Здесь хозяйская спальня, в нее ни ногой под страхом смерти. Будете жить на чердаке – и вам хорошо, чтобы меня не видеть, и мне – чтобы от вас подальше… Чердак бабы Насти оказался, конечно, не номером в пятизвездочном отеле, но вполне пригоден для проживания. Два просторных помещения с наклонными стенами, кровать на полтора места, шкаф и даже мутное зерцало на стене.

– Постельное белье найдете в шкафу, – просветила хозяйка. – Ну, если хорошо поищете. Это вам не городское белье, но ничего, перебьетесь. Порядок тут наведите – ведро и тряпку выдам на кухне. Еду, если есть захотите, сами готовьте, некогда мне тут с вами…

– А вы одна живете? – Я с любопытством озирался. – Такой большой дом, и эта комната раньше была жилая…

– Много будете знать, скоро состаритесь, – фыркала «радушная» хозяйка. – Сын тут жил, но он давно в городе, сбежал из этой дыры, женился, семейством обзавелся. Меня хотел к себе переманить, но как я хозяйство брошу, всю жизнь тут прожила… Супруг мой Николай Григорьевич, царствие ему небесное, иногда тут ночевал, когда я его за пьянку из своей кровати прогоняла. Запойным не был, но изредка позволял. А потом пристрастился к этому чердаку – стал тут все время проводить, спал почти каждую ночь. Хорошо ему тут было, никто не зудел. Оттого и проморгала я, когда у него сердечко прихватило – сидел он тут тихо, думала, уснул, потом давай звать, а он молчок. Поднялась, чтобы хорошенько всыпать, а он уже того… – Глаза хозяйки повлажнели. – Быстро все произошло, как ударило – так уже ни говорить, ни двигаться не мог… Похоронили Николая Григорьевича на нашем сельском кладбище. Да ладно, не нужны мне ваши сочувствия, – отмахнулась хозяйка, – без них переживу, давно это было, уж пятый год пошел… Видели, наверное, фотографии в комнате – здоровый такой, улыбался все время…

– Баба Настя, воет кто-то, – как-то неуверенно заметила Варвара. – Кажется, там, – она показала на западную стену, – сперва подумала, что чудится…

Варваре не чудилось, я тоже это слышал. Словно ветер выл в электрических проводах, создавал звуковые колебания…

– Так это у Черкесовых в двадцатом доме, – объяснила хозяйка. – Сынок Анны Филипповны и Федора Леонтьевича – Ванька Черкесов – коньки отбросил позавчера. С бодуна был тяжкого, на крыльцо под утро вывалился да сунул голову в бочку с водой. Давай вытаскивать, а волосы и зацепились за сварку внутри бочки. Там дырка была, Федор Леонтьевич заваривал, да, видать, не зачистил. Он туда, сюда, бочка полная, перепугался – а башка с перепоя не соображала. Знать, не волоском, а прядью зацепился. Дергал – не помогло, да так и захлебнулся… Это им потом участковый рассказывал, когда осматривал это дело… Анна Филипповна в седьмом часу утра из избы вышла, а тут такое – сынишка ее, алкоголик непутевый, к бочке прилип, голова там, вокруг вода разлитая, еще не высохла… Так она сознание потеряла, любила ведь своего пропойцу. Хорошо, соседка увидела, подняла тревогу… Сегодня хоронят, бабок-плакальщиц отец с матерью позвали, вот они и стараются… Да ладно, не обращайте внимания, – махнула рукой хозяйка, – Ваньку жалко, но сволочью он был отменной. Жена давно от него сбежала, не работал нигде, пил по-черному с дружками, на мать орал, на отца руку поднимал, а тот терпел, любил своего оболтуса. Вот и получается, из-за халтуры батьки отпрыск Богу душу и отдал. Глупая смерть, но Боженька ведь все видит. Ладно, живите тут…

Скрипели ступени под ногами уходящей женщины. Я поежился – представил себя в этой бочке. Тупее смерти и не придумаешь. Впрочем, всякое случается. Недавно читал, как англичанин «удачно» сходил в кино. Вертел телефон во время сеанса и уронил между раскладными креслами. Потянулся за ним – а одно из кресел автоматически сложилось и треснуло по голове. Мужик застрял, задергался, паника охватила – да только усугубил ситуацию. Остальные зрители пока поняли, в чем дело – с ним уже сердечный приступ случился, и умер прямо тут же, во время сеанса любимого фильма. Как такое можно предугадать?

– Какая прямолинейная женщина эта баба Настя, – бормотала Варвара, опустошая сумку на кровать. – А ведь о покойниках либо хорошо, либо ничего…