Сергей Зверев - Бронебойный экипаж

Двое оставшихся мотоциклистов отползали к деревьям, поливая автоматными очередями кусты и склон оврага.

Соколов вжался в землю, чувствуя, как вокруг свистят пули, видя, как фонтанчики земли пляшут возле него. Но тут две длинные пулеметные очереди со стороны дороги заставили немцев замолчать. Алексей поднял голову и увидел идущего по поляне Омаева с пулеметом наперевес.

Двумя короткими очередями чеченец добил двух раненых немцев. Соколов выбежал навстречу танкисту.

— Руслан, подожди! — крикнул он. — Радист или их командир могут быть живы. Проверь остальных, а я этими займусь. Нам нужны сведения.

Офицер был убит наповал. А радисту повезло больше, его не зацепило ни одним осколком и лишь оглушило взрывом гранаты. Танкисты вытащили его из коляски и положили на землю. Немец ворочался, испуганно таращась на незнакомцев в русских ребристых шлемофонах.

— Что ты успел передать по радио своему командованию? — потребовал Соколов, тряхнув немца за плечо.

— Вы кто? — мямлил немец и пытался отползти в сторону. Ему явно было плохо.

— Отвечай или я тебя убью! — снова прикрикнул Соколов по-немецки и сунул мотоциклисту под нос горячий ствол ППШ.

— Танки… — продолжал пятиться немец, — много русских танков у нас в тылу. Они шли на юго-запад. Мы видели следы, видели колонну, а потом остановились передать по команде.

— Ты все передал? Полностью передал информацию?

— Да…

Соколов выругался и отпихнул от себя оглушенного немца. Омаев смотрел, не понимая, о чем его командир разговаривает с пленным.

— Что случилось, товарищ младший лейтенант? — спросил он, прижав ногой, пытавшегося отползти в сторону немца.

— Они все успели передать. Немцы теперь знают про нашу колонну. Так, Руслан, давай-ка свяжи этого контуженого и в коляску. Мотоцикл умеешь водить? Ладно, я сам поведу.

Соколов повернул голову, услышав звуки приближавшихся танков. Суда по характерному лязгу гусениц, это были «тридцатьчетверки».

Спустя несколько минут «семерка», 313-й и трофейный мотоцикл с пленным в коляске двинулись по дороге догонять колонну.

С высокого, поросшего молодым осинником яра городок был виден как на ладони. Утро было серым, бесцветным. Низкая, повисшая над самыми крышами домов пелена туч, неподвижный и вязкий воздух, в котором не раздавалось никаких звуков жизни. Тишина леса, тишина промерзшей поймы высохшей за лето речушки, тишина окраин города, где не лаяли собаки, не кричали петухи, не вился из труб дымок. И дальше, ближе к центру, стояли мертвые серые коробки каменных домов. Черные улицы расчерчивали город грязными линиями. Где-то там, в недрах этого мертвого города, пряталось зло. Там стоял немецкий гарнизон, располагались службы вражеской армии, сотни солдат, техника. Скоро в этом городе смерть начнет свою страшную жатву.

Соколов тряхнул головой, отгоняя страшные мысли, которые навязчиво лезли в мозг, пока он смотрел на город Лыков Отрог. Лацис опустил бинокль, еще какое-то время смотрел вдаль, потом повернулся к своим командирам.

— Ну, что, товарищи, мы с вами у цели, — заговорил он. — Впереди враг. За спиной у нас тоже враг, который рыщет по нашим следам и через несколько часов может атаковать колонну, потому что следов не спрячешь, а по воздуху летать мы не умеем. Атаковать придется без предварительной разведки, опираясь лишь на те сведения, которые мы получили в штабе дивизии.

— Если с тыла подойдут немцы, мы окажемся между молотом и наковальней, — согласился капитан Забелин. — И пойма этой речушки как-то поганенько выглядит. Занимать оборону бессмысленно. Шум боя услышит гарнизон. Да им сразу сообщат о нас, чего им слышать. Все по радио распишут.

Лацис молчал, ожидая, пока командиры выскажут свое мнение. Судя по выражению лица, майор ждал немного другой реакции, более конструктивных замечаний. Соколов смотрел на майора и вспоминал, как за несколько часов до наступления сумерек они догнали колонну и поставили перед командиром группы бледного перепуганного немецкого радиста. Лацис выслушал доклад младшего лейтенанта, а потом велел увести пленного.

— Хорошо, что я тебя послал, Соколов, — сказал Лацис, глядя Алексею в глаза с одобрением. Ты и там людям жизни спас, и нам сейчас тоже спасаешь сотни жизней. Пропустил бы ты эту группу фельдполиции, и нас бы уже накрыли. Жаль, конечно, что ты их поздно заметил. Ну, успели доложить, так успели. Ничего с этим не поделаешь. Как говорит моя дочь, надо принимать это как данность.