Сергей Зверев - Бронебойный экипаж

— Что? Ты их слышишь?

— Да, — кивнул танкист, — голос слышал. Оттуда примерно, со стороны кустарника. А еще бензином пахнет. Они, наверное, мотоцикл заправляли из канистры.

— Отсюда к ним не подойти. Там в кустарнике может быть наблюдатель. Не могут же они остановиться и не выставить сторожевого охранения. Может, они нас вообще уже увидели. Мы тут торчим между соснами как на ладони.

— Нет, они нас не видят еще, — возразил Омаев. — До них метров сто, может, семьдесят. Смотрите, там лес гуще, листья еще не облетели. Морозом побило, а ветров мало было. Здесь, в кустарнике, им делать нечего, на мачтовую сосну антенну не забросишь. А там березняк, осинник молодой.

Посовещавшись, Соколов и Омаев решили, что немецкие мотоциклисты не стали бы далеко съезжать с дороги вглубь леса. Им важно не пропустить других русских, если это не единственная колонна. И поскорее передать по рации информацию. А ездить по лесу на мотоцикле с коляской не так просто, если много молодого подроста и поваленных сухих стволов. А там, откуда Омаев слышал голос, как раз такая густая часть леса. Вряд ли немцы так уж серьезно ждут нападения. Они ведь в тылу своих войск.

Отправив Омаева вдоль дороги занимать позицию с пулеметом, на случай, если немцы попытаются уехать, Соколов стал забирать вправо, стараясь обойти то место, где, по его мнению, сейчас находились мотоциклисты. Алексею хотелось подойти незамеченным как можно ближе, чтобы послушать, о чем говорят враги. В который уже раз он хвалил себя за то, что выучил еще в школе немецкий, радовался, что у него был друг детства немец, с которым он проводил много времени и получил хорошую языковую практику. Не раз за эти военные месяцы знание языка помогало молодому лейтенанту.

Запах бензина Соколов почувствовал, когда подошел к кустарнику вплотную. Он остановился и стал прислушиваться. Невнятные голоса, какие-то металлические звуки, потом запах сигарет. Кто-то закурил, и это никак не соответствовало предположениям Соколова, что немцы притаились, выставили сторожевое охранение.

Положив ствол автомата на сгиб левой руки, Алексей стал медленно приближаться к немцам, обходя густые кусты, проползая под низкими ветками. Голоса все внятнее, но говорили на технические темы, многих слов Соколов не знал, но понял, что говорят о неисправности мотора. А еще кому-то велели убраться подальше со своей сигаретой от бензина.

Наконец, Алексею удалось занять удобную наблюдательную позицию. На поляне стояли три мотоцикла. Мотоциклисты в длинных прорезиненных плащах, в касках и с металлическими бляхами «ringkragen» на груди. Один мотоциклист снял плащ и ковырялся в моторе в одном форменном френче. Соколову хорошо была видна желтая эмблема с надписью «Feldgendarmerie». Так и есть, фельдполиция.

А вон и радист. Черт, рация закреплена прямо в коляске мотоцикла. Не надо ее доставать. И тросик антенны с грузом на конце уже заброшен высоко на ветку дерева. Алексей прислушался. Не успели! Радист получал указания срочно возвращаться в расположение части, о русских танках будет доложено… кому, он не расслышал.

Семеро, лихорадочно соображал Соколов. Радист, рядом с ним стоит другой, прутиком по сапогу постукивает, наверное, офицер. Двое у мотоцикла возятся, трое курят в сторонке возле третьего мотоцикла. Значит, надо максимально нанести им урон, и желательно с первого раза убить командира. Без командира теряются даже опытные солдаты. Так всегда было. И Омаев уже позицию занял. Должен был успеть.

Соколов осторожно положил автомат на землю, встал на одно колено, стараясь не издавать ни малейшего шороха. Вытащив из кармана две гранаты Ф-1, он разогнул усики предохранительной чеки на одной, потом на второй гранате. Теперь самое главное: расстояние близкое, надо чуть придержать гранаты, чтобы они не падали на землю на глазах немцев, чтобы мотоциклисты не успели броситься в разные стороны. Гранаты должны взорваться сразу, как только коснутся земли или чуть раньше, значит, как минимум секунду надо выдержать. Не так это легко сделать. Тем более когда у тебя небольшой опыт обращения с гранатами. Все же танкист — не пехота. Естественный страх, что граната взорвется в руке, заставлял торопиться. Стиснув в каждой руке по гранате и старательно прижимая пальцами скобы, Алексей вытянул кольца.

Бросок в сторону офицера и радиста, второй бросок в ту же секунду в сторону трех немцев, что курили поодаль. Соколов сразу же кинулся на землю. От взрыва возле мотоциклетной коляски, офицер упал на спину, раскинув руки, скорченный в коляске радист свесил безжизненно руку. Из троих немцев, что курили в стороне, один был убит сразу, двое, оглушенные или раненые, ползали по земле, хватаясь за автоматы. Возле неисправного мотоцикла вскочили с оружием на изготовку еще двое немцев, этих, как самых опасных в данный момент, Алексей срезал двумя очередями.