Кирилл Казанцев - Месть длиннее жизни

— Урод, ты что сделал… — Парень выбросил руку перед собой, Андрей перехватил ее в запястье, вывернул до хруста и отпустил. Таксист свалился на колени, Андрей толкнул его в плечо, чтоб не мешался, оказался у «Лады», дернул боковую дверцу, потом еще раз, потом ударил кулаком в стекло. Светка отшатнулась, ловко перебралась на водительское сиденье и схватила свою сумку.

— Света, — Андрей уже пришел в себя и аккуратно постучал в стекло, — Света, давай поговорим. Я тебя очень прошу, мы только поговорим. Опусти стекло.

Позади послышался шорох, это водитель кое-как поднялся на ноги, прижимал к животу странно вывернутую руку и исподлобья смотрел на Андрея. Хлопнула дверца, раздались быстрые шаги. Светка стояла с той стороны машины и поправляла на плече ремень сумки.

— Света, прости меня. — Андрей пошел к жене. — Я не знал. Я думал…

Светка справилась с сумкой, пригладила мокрые волосы и попятилась.

— Не подходи ко мне. — Она растопырила пальцы. — Проваливай в свою квартиру и сиди там до старости со своей чудесной мамой.

В смысл слов Андрей особо не вдавался, пусть говорит что хочет, пусть кричит, обзывает его как угодно, плачет. Да, лучше, чтобы она заплакала, так будет проще подойти к ней, обнять, все объяснить. Она поймет, она не дура, он никогда не женился бы на дуре, будь она хоть трижды фотомоделью.

Оббежал «Ладу», кинулся к Светке, та шарахнулась от него, выскочила на дорогу и пропала в красном вихре. Тот будто торнадо закрутился на ровном месте и утащил Светку с собой в небо, а заодно и все звуки выключил. Но наверху, кроме туч, ничего не было, дождь перестал, в воздухе висела мелкая морось и пахло тиной. И тут будто небеса раскололись, и визг покрышек, и глухой звук, и следом за ним мягкий тяжелый шлепок свалились разом, красный вихрь закрутился на первой полосе и боком выкатился на обочину. Это оказалась «Мазда», старая, плоская, машину прижало боком к отбойнику, из кабины вывалился тощий лысый мужик в узких джинсах и рубашке навыпуск. Он постоял, держась за дверцу, безумными глазами обвел мир, невидяще глянул на Андрея, на упавшего на карачки таксиста, потом буквально пополз вперед, держась сначала за дверцу, потом за капот. Переступал дрожащими ногами, как паралитик, добрался до передка, глянул вниз и отвернулся. И так же по шажку пополз обратно. Снова обернулся, заметил Андрея и промямлил еле слышно, тыча пальцем то на дорогу, где машины еле ползли, на грани остановки, то себе в грудь.

— Она сама выскочила, сама, я не успел… Не успел, понятно тебе?

Андрей не помнил, как оказался рядом, отодвинул мужика в сторонку, тот плюхнулся на сиденье и принялся тереть мокрую лысину ладонями. «Мазда» стояла чуть под углом к отбойнику, у переднего колеса темнело что-то бесформенное. Как оказалось вблизи, сумка, большая спортивная сумка, Светкина сумка, только сейчас вся мокрая, в грязи и песке. Непонятно, как она тут оказалась, Андрей наклонился, чтоб поднять ее, и увидел Светку. Почти скрытая машиной, она лежала ничком и не шевелилась, все еще держала сумку, ремень намотался на запястье, и выше оно расходилось надвое, торчали два ослепительно-белых острых обломка, а песок сделался грязно-бурого цвета. «Хвост» разлетелся и закрывал ей лицо, Светка словно смотрела вверх сквозь сетку волос, Андрей видел, что глаза у нее открыты, а лицо багровое, точно от жары. И тут догадался, что это кровь, и что Светка уже не дышит, что, похоже, она сломала себе шею, ударившись об отбойник, а это смерть, мгновенная смерть.

— Может, жива, — раздалось над ухом, — «Скорую» надо вызвать.

Это оказался лысый, у него отчетливо лязгали зубы, он вжал голову в плечи, ссутулился, но все глядел туда, под колеса, наклонился, потом присел на корточки. И вдруг выматерился вполголоса, сплюнул на песок:

— Вот же сука, — он скривился, ухватился дрожащей рукой за порог передней дверцы, — тупая пьяная сука. На кой хер она на дорогу выскочила, а? Может, шлюха, из машины выкинули, попользовались и выкинули, я мне теперь отвечать. Убивал бы таких…

Он, кряхтя, поднимался на ноги, тер ладонями лысую башку и все крыл Светку последними словами. Андрей схватил его за воротник и потащил от машины. Заметил краем глаза таксиста, тот, белый от боли, добрался до «Лады» и прижимал к уху мобильник. Испуганно глянул на Андрея, попытался захлопнуть дверцу, но рука подвела, парень скривился и чуть не потерял сознание. Лысый бился в руках и орал, точно ошпаренная крыса, пинался, даже царапался. Андрей отшвырнул его к «Тойоте», подошел неторопливо и, точно на занятиях по рукопашке, не спеша, бил как по манекену, с отработкой болевых точек на полное подавление, так бьют, когда оппонент подлежит утилизации, а иного оружия, кроме рук и ног, в наличии не имеется. Таксист орал что-то, сигналили машины, вдалеке послышалось завывание спецсигналов. Лысый еще шевелился, еще булькал невнятно и умирать не собирался. А небо резко светлело, тучи расходились, машины на шоссе рванули вперед, и сигнал подвывал уже очень близко, казалось, за спиной. Андрей обернулся, заметил над потоком сине-красный проблесковый маячок, наклонился к лысому. Тот оказался в сознании и пополз под днище машины, врезался во что-то башкой, но не остановился. Хлюпал там, хрипел, на песке остались следы пальцев и бурые ошметки. Таксист подбежал, схватил Андрея за локти, получил удар по голени и свалился навзничь. На него можно было не обращать внимания, беспокоил другой, и вытащить его не было никакой возможности. Он сжался в комок, влип в грязь, закрыл руками лысую окровавленную башку и выл в лужу, она пузырилась у него под носом.