Вячеслав Мунистер - Пиренейская месть длиною в жизнь

Часть 1. "36".

Это был один из лучших дней в нашей жизни. Завершилось обучение в летной школе в Подмосковье. Позади осталась череда экзаменационных испытаний. Долгая и трудная дорога во имя мечты детства. Мечты о великолепном синем небе, небе с облаками и без, небе мирном и бушующем. Главное – лишь его покорить. Мы уже летали на собственных воздушных кораблях, оттачивая мастерство обуздания железной машины. Хотя и не совсем железной. Целиком цельнометаллических машин в ту пору было мало. Наша авиашкола была одной из крупнейших в стране. Приходилось бывать на иных полигонах, но они уступали этому. К нам приезжали в гости все видные люди и даже сам товарищ Сталин. Правда нас его визит не застал: как раз в тот день выезжали на соревнования в Ленинградскую область. Время учебы запомнилось с огромной радостью и весельем.

Наша группа состояла из пятнадцати летчиков и летчиц. Среди них бы и я, ваши почтенный слуга. После получения документов о завершении обучения, как и все обычные люди, направились это бурно праздновать, наравне с другими выпускниками из параллельных групп. Наша летная школа находилась около военного аэродрома, близ которого, всего в двух километрах, находился город. Здесь все было связано с авиацией. Неподалеку, всего в получасе езды на автомобиле по грунтовой дороге, находился другой город, в котором и разрабатывались самолеты. Там было целое научное бюро или институт. Более подробной информации не припоминаю, ведь прошло с того времени уже сколько лет. Но прекрасно помню тот выпускной вечер при дворце трудящихся в этом городке. Помню те смешные, по современным меркам, украшения в виде лампочковых ветвей, раскиданных по столбам телеграфным и некоторым деревьям. Помню момент, когда нам, совсем еще молодым юношам и девушкам выдали крайне простенькие дипломы на обычной офсетной бумаге. Помню тот почти что деревенский и полный гостеприимности и простоты вечер, где на площадке перед дворцом – который в годы войны будет уничтожен всего одним авиационным снарядом, ввиду своего деревянного строения и достаточной шаткости – мы сидели и мечтали о будущем. Кто-то о полетах в Антарктиду и Арктику, кто-то и вовсе о космосе. Была такая эпоха, эпоха романтиков авиации. Среди выпускников были и группы инженеров авиации, было даже отделение связистов. А потом происходил балл, красивая музыка, счастливые лица ставших уже близкими людей, прекрасно проведенный вечер и ночь. И дело вовсе не в алкогольных напитках, дело в том самом неповторимом настроении, которое бывает не так уж часто и не у всех. Но мы ведь не об этом говорим. Не о стамесках настоящего.

Так вот, было нас четверо, близко знающих друг друга и рожденных с разницей в пару месяцев. Начну же свой рассказ с повествования о себе любимом.

Родился я в поздний ноябрьский день, дай Бог помню какого года. Да и не нужна вам эта нелепая лишняя информация. Родился и родился. Сам я из города Симбирска, более знакомого вам по фамилии вождя мирового пролетариата – Ульяновска. Однако, родившись и пробыв там всего пару месяцев, я навсегда покинул отчий край. Мои родители – Прасковья Михайловна и Константин Ульрихович в канун Рождества Христова переехали жить в Подмосковье. Данная ситуация возникла по причине того, что в Ульяновске нам были не рады, за неимением собственного жилья у молодой семьи, жили с родней. А я нещадно вопил и мешал почтенной семейке дядьки Федора. А тут умирает прабабка моя, и из-за этого трагичного действия нам перепадает ее весьма недурной дом в Подмосковье. Прабабушка была состоятельной женщиной в прошлом веке и была женой богатого московского купца. Но овдовела по причине подрыва то ли революционерами, то ли врагами своего мужа. Не припоминаю его имени, но свечку в церкви ставлю, как насильственно убиенному. Озорной я быстро рос и быстро познавал окружающий мир. Первой преградой был дом с несколькими комнатами, который отец постоянно приводил в лучшее состояние – у него была большая страсть к столярному мастерству, как и у моего деда, то есть его отца – Ульриха – обрусевшего немца из какой-то знатной семьи. Отец делал прекрасные игрушки и поделки из дерева и мы их даже продавали в другой город. Годы были трудные, а люди между прочим брали. Даже помню пред Новым Годом ездили в Москву–матушку, помню, как сейчас, лет семь было, я тогда еще с саней упал и ушибся на обратной дороге, тогда так хорошо напродавали, что отец мне даже пальтишко купил.