Николай Прокудин - Последняя обойма

Узнав об этой трагедии, Воронов пересмотрел свое легкомысленное отношение к форме для полетов в горах Афганистана. На это разведывательное задание он тоже полетел без демисезонной куртки, и этому имелись две причины.

Во-первых, в тесной кабине штурмовика в ней было не повернуться.

Во-вторых, летая на самолетах, Андрей надевал под куртку летного комбинезона либо тельняшку, либо специальное нательное белье из чистой тонкой шерсти.

Но даже эти меры не помогали — проникающий в пещеру холод начинал сковывать мышцы. Дабы не заснуть, Воронов решил запалить еще одну таблетку сухого топлива, согреть руки, вскипятить очередную порцию воды и заварить чай.

Через пару минут ему удалось со второй спички поджечь топливо.

Подержав над синеватым пламенем руки, он немного согрел их. Теперь можно было с относительной уверенностью заняться чаем.

С величайшей осторожностью, стараясь не пролить ни капли, он наполнил дефицитной водой «аптечную» емкость и принялся ждать, когда она закипит…

— Знаешь, пап, наверное, я тоже хочу стать летчиком.

— Решил после школы поступать в летное?

Немного подумав, сын кивнул:

— Кажется, да.

— Если ты употребляешь такие слова, как «наверное» и «кажется», то не стоит.

— Почему?

— Небом, Алексей, нужно заболеть по-настоящему. Так, чтобы, слышать не хотелось ни о каких других профессиях. Вот когда ты скажешь: «Все, папа, я решил! Буду летчиком, и точка!» — тогда я поверю в твой окончательный выбор.

Общаясь с сыном во сне, Андрей улыбнулся.

Как он ни боролся с одолевавшей его сонливостью, она все-таки победила: голова упала на грудь, одна рука придерживала лежащий на коленях автомат, другая сползла на рыхлый грунт.

Сон победил по нескольким причинам: усталость, нервное перенапряжение и элементы кислородного голодания. Пещера находилась на высоте чуть более двух тысяч метров над уровнем моря. Для постоянно живущих в горах людей количество кислорода на данной высоте является нормой. А для тех, кто родился и вырос на Среднерусской равнине, долго находиться в таких условиях сложно. Рано или поздно обязательно появятся симптомы гипоксии, которые можно сравнить с легким опьянением: головокружение, усталость, дезориентация, недостаточная концентрация внимания. Шутка ли — на каждые сто метров высоты плотность воздуха уменьшается более чем на процент. Впрочем, ничего страшного и тем более смертельного в этом нет, просто на высоте учащается пульс, а сонливость становится постоянным спутником.

Афганская зима мало отличалась от иранской. Разве что моря и океаны располагались подальше, благодаря чему климат был суше и более походил на континентальный. Тем не менее со снегопадами, ледяными дождями, холодными ветрами и распутицей афганцы были хорошо знакомы.

Мужчины в зимние месяцы кутались в широкие шерстяные накидки, непременным женским атрибутом становились длинные вязаные кофты.

Не обходилось зимой и без положительных изменений. К примеру, напрочь исчезала нестерпимая вонь из сточных канав, так как канализация в этой стране традиционно текла прямо по улицам. Правда, по окончании короткой зимы потоки дерьма высыхали, и мириады микробов поднимались в воздух. Начиналась другая напасть в виде неизвестных кожных болезней и желудочных расстройств. Из-за этого многие афганцы зимой и весной носят повязки на лице, чтоб не дышать местной заразой.

Отопление в домах афганцев отсутствует в принципе, из-за чего в жилище зимой становится холоднее, чем на улице. По вечерам сельские семьи собираются вокруг очагов и ненадолго разжигают огонь. Богатые горожане включают обогреватели. Но электричество подают в дома лишь на два-три часа — за такой срок их не прогреешь.

Однажды Воронов прибыл в Кабул в командировку и прожил в неотапливаемом общежитии при штабе трое суток. Случилось это зимой, и ночи, проведенные в большом номере, он не забудет никогда. Спать можно было только в одежде, но даже под двумя одеялами он промерзал до костей. С помывкой тоже была большая проблема, ввиду того что из кранов порой текла вода вперемешку с мутью и водорослями, похожими на чайные листья заварки.

Воронов все так же сидел на брезентовой сумке НАЗа, прислонившись спиной к холодной стенке пещеры. Перед ним горела таблетка сухого топлива, над которой стояла алюминиевая «кастрюлька» с кипящей водой. В пещере было холодно и темно. Снаружи по-прежнему шел интенсивный снегопад.