Николай Прокудин - Панджшерский узник

Натянув поглубже на голову потрепанный пакуль, Саид завернулся в афганскую накидку — чадар. В таком виде он вышел из пещеры и плотно закрыл решетчатую дверь. Внизу снова была суета. То ли раненых привезли, то ли пришли машины за боеприпасами и провизией. Там, на пару ярусов ниже, располагались большие склады в пещерах. Мимо Саида пробежали двое моджахедов, не обратив на него никакого внимания. Все были заняты своими делами.

Кравченко хорошо знал командира мотострелкового полка, базирующегося в районе Рухи, они не раз встречались еще в Союзе на учениях, на которых Кравченко был «посредником». Подполковник Мороз был грамотным командиром, солдаты и командиры полка славились хорошей выучкой, слаженными действиями.

— Здорово, Сергей Иванович! — Мороз удивленно уставился на Кравченко, потом протянул руку. — И ты здесь? Вот так встреча! Давно тут?

— В Афгане-то? — Озабоченный Кравченко даже не подумал, что вопрос Мороза мог выглядеть несколько оскорбительно. — Второй год. Слушай, Алексей Николаевич, мы можем с тобой поговорить?

— Пойдем, вон в том доме мы квартируем, — кивнул тот на двухэтажный каменный дом с закопченным фасадом, на котором виднелись следы пуль и осколков.

Они вошли в комнату, которая, пожалуй, ничем не отличалась от комнат других офицеров, служивших в Афганистане. Такая же обычная солдатская кровать, тумбочка, зеркало с колоритным восточным орнаментом, вряд ли купленное на местном базаре, очевидно, трофей, низкий стол, принесенный из какого-нибудь разбитого артиллерией местного дома, две солдатские табуретки с прорезями. А еще стена с гвоздями, заклеенная газетами. На гвоздях повседневная форма, которой тут не пользуются, шинель и комплект полевого обмундирования.

— Садись к столу!

Мороз повесил на гвоздь куртку и, оставшись в тельняшке, вытер платком пот со лба. Кравченко с радостью тоже стянул с себя полевую афганскую форму и начал обмахиваться кепкой. Душно. Командир полка спохватился и включил кондиционер.

— Выпить хочешь? У меня водка настоящая наша есть, не эта местная бурда шароб. Недавно из дома прислали.

— Давай, — мрачно кивнул Кравченко.

Пить советник не особенно любил, да и местный виноградный самогон был по вкусу на любителя. Но сейчас поговорить хотелось по душам со старым знакомым. Мороз мог помочь.

— Ну, — поднял стакан Алексей Николаевич, — давай за ребят наших! Слава и память добрая тем, кто погиб, удачи и выжить тем, кто живой!

Они выпили не чокаясь. Водка обожгла обветренные губы, и Кравченко зажал рот рукой. Хозяин неспешно порезал хлеба, домашнего сала, зеленых бочковых соленых помидоров, колечки репчатого лука. Самая простая и самая душевная закуска для русского мужика. Тем более на чужбине, когда истосковалась душа по родным местам, по близким людям, по семьям. Поговорили о доме, о том, кто и как служит здесь. Услышав, где именно Кравченко служит военным советником, Мороз покачал головой:

— Ну, ты, брат, попал! Нормальные советники в Кабуле отъедаются и чеки копят!

Морозу хоть и приходилось порой действовать с отдельными батальонами в операциях, но это по степени риска ни в какое сравнение не шло со службой товарища. На боевых тебя прикрывают и взаимодействуют авиация и артиллерия. А советник да несколько бойцов в удаленном афганском гарнизоне…

— Так о чем ты поговорить хотел? — после второго стакана спросил командир полка.

— Алексей Николаевич, ты командир решительный, склонный к нестандартным решениям. Я это еще помню по тем аттестациям, что тебе выдавались после учений.

— Помнится, как раз ты в качестве посредника мне устраивал разносы, — засмеялся Мороз.

— Но я же тебя и защищал на разборе учений, — парировал Кравченко.

— И это было, — хмыкнул Мороз и снова потянулся к бутылке, чтобы налить по третьей.

Кравченко положил руку на локоть подполковника, останавливая его, и, покачав головой, тихо попросил:

— Алексей Николаевич, мне твоя помощь нужна. Понимаешь, меня на совещание вызвали, а в Пишгоре осталось трое моих солдат. Ты же знаешь, там мятеж, много убитых. Трое мальчишек там у меня осталось!

— Знаю, слышал, — поморщился Мороз.

— Трех молодых сопляков оставил на хозяйстве! Думал, что там, в сильном гарнизоне, безопаснее для молодых и неопытных ребят. И когда на перевале мы в засаду попали и половину своей колонны потеряли, я думал, что правильно сделал. А теперь… Что с ними будет?!