Валерий Примост - Приднестровский беспредел

«Сквозное ранение брюшной полости… Ранение в межреберное пространство… Здорово угораздило…»

— Женя! Эй, Женя!

— Чего? — возник рядом с пучком окровавленных бинтов в руках Женя, студент медучилища.

— Здесь совсем плохо… — сказала она без эмоций. Эмоции умерли еще на первом десятке. — Надо мочу спустить…

Женя беспомощно развел руками:

— Чем? Где катетер возьмешь?..

Она потерянно оглянулась по сторонам, ища… что? «Катетер… катетер…» Вдруг ее осенило.

— Знаешь чего, Женя? Ты мне кабель телефонный найди, ладно?

— Кабель? — изумился он.

— Ну да, давай-давай, быстрее!.. — заторопила она его. — Не на курорте…

Он удалился, бросив бинты и недовольно ворча себе под нос.

Но кабель все же принес.

— Боже, какой же ты молодец… — пробормотала Аня, выхватывая провод.

Они вынули все изнутри, смазали кремом и ввели. Моча пошла с кровью и гноем.

Через несколько минут раненый пришел в себя. Прислушавшись к грохоту стрельбы снаружи, он перевел взгляд на Аню и слабо произнес:

— Канонада…

«Полегчало…» — отметила Аня, а вслух спросила у Жени:

— Ну чего, скоро там машина будет?.. Чтоб в больницу?..

— Да должна вроде… — неуверенно сказал тот.

— Не паникуйте, ребятки… — неожиданно прохрипел казак. — Все будет путем…

Аня внимательно присмотрелась к нему. «Глаза блестят нездорово как-то… Координация движений нарушена… Наверняка перитонит начинается…»

— Все еще будет путем… — бормотал казак, не спуская с Ани глаз. — Мы еще с тобой после войны — ого-го!.. — он облизал пересохшие губы. — Ты где живешь, красавица?..

— Как вы себя чувствуете? — попыталась сменить тему она.

— Да черт с ним, с самочувствием, — гнул свою линию казак, даром что едва языком ворочал. — Все равно ведь в больнице отлежусь, на ноги поставят. Ты лучше мне скажи, как найти-то тебя потом, ласковая?..

Аня назвала ему первый пришедший в голову адрес. Хотя, если честно, могла с таким же успехом назвать и свой собственный: она видела, что этому человеку нипочем не дожить до «после войны».

— Наконец-то вы приехали! — такой фразой приветствовала Миху Танюха, когда он отворял калитку. — Я уже успела соскучиться…

Миха несколько секунд с подозрением изучал ее симпатичную мордашку. Но ни капли иронии, насмешки, издевки он там не нашел.

— Не шути со мной, девочка, — сказал он холодно. — Не надо.

— А я и не шучу, действительно очень рада вас видеть.

— Послушай… э-э… родная… — начал было Миха, потом в сердцах махнул рукой и зашагал к своему флигельку. «Совсем сбрендила девка!.. Пристала, как репей… Того и гляди, допрыгается, что я ее подловлю в темном месте и…»

— Что, неделя была трудной?..

Миха скосил глаза и увидел, что Танюха идет рядом с ним. Он резко остановился.

— Я тебя застрелю. Вот из этого, — и похлопал по автомату. — А потом расчленю и разошлю куски по крупнейшим моргам мира.

— За что?

— За то. Слушай, девочка, чего тебе от меня надо? У тебя что, парней знакомых нет? Местных?

— Есть, — ответила она. — Но с ними скучно. Они все только о койке и думают. А вот застрелить меня еще никто не хотел…

— Хорошо, тогда я тебя изнасилую. Ужасно. Со всевозможными извращениями, — он скорчил рожу, которой испугался бы, наверное, сам Джек Потрошитель. — Я буду долго и упорно насиловать тебя, так долго, что небо упадет на землю и Днестр потечет вспять, и даже еще после этого. А потом я все же расчленю тебя. Твой нижний этаж я отправлю кровожадным готтентотам Басу толенда, и они утыкают его отравленными стрелами, как подушечку для иголок…

Она звонко рассмеялась.

— Боже мой, какие ужасные вещи вы рассказываете. И как они только умещаются в вашей голове?..

Они подошли к флигельку, и Миха, закурив, опустился на порог. Танюха присела рядом.

— Это все ситтхи, — пояснил Миха. — Знаешь, такие маленькие дьяволята, которые сидят внутри каждого человека и шепчут ему в среднее ухо всякие гадости.

— Ситтхи?

— Да, ситтхи. Только вот глупых, ограниченных людей они не любят — с такими неинтересно. Ситтхи могут раскачать таких только на какие-нибудь скучные мелочи: ну, там, не уступить место бабульке в трамвае, стибрить пирожное с заварным кремом с прилавка или, например, учинить разврат с красивой молодой девчонкой, которая немножко протестует против этого… Умные мерзавцы, вроде меня, совсем другое дело. Для ситтхов они — своего рода Клондайк. В головах умных мерзавцев можно рождать идеи всевозможных ужасных кошмаров…