Валерий Примост - Приднестровский беспредел

— Краем уха, — дипломатично ответил Миха. — И так, на пределе слышимости…

— Так вот, я тебе говорю, это все они закрутили, бабы. Женкомитет… — Нинзя помолчал, собираясь с мыслями. — А оружие, как ты думаешь, у нашей армии откуда?

— Ну, наверное, Четырнадцатая армия дала, — предположил Миха.

— Ага, дала! Приходите, дорогие сепаратисты, берите — чего душа пожелает… Раскатал губу!.. Это все бабы брали, понял? Приходит толпа женщин к командиру части, говорят — дай автоматы. Не дам, отвечает. Потому что посадят. Они ему — ах, ты ж сволочь! Там, мол, людей убивают мирных, детей, женщин, стариков, а ты, гад ползучий!.. Понимаешь, офицер — человек, конечно, храбрый, и даже вся приднестровская армия его бы не напугала. Но скажи мне, браток, только по совести, — Нинзя в сердцах всплеснул руками, — ну какой мужик в одиночку выдержит натиск толпы разъяренных баб?.. Ну вот, а потом шли к складам, говорили часовым, мол, хлопцы, мы к вам, за оружием… Те в воздух постреляют — для порядка, — и с постов долой… Бабы ворота складские вынесут и — бери стволы, не хочу… Случалось, подъезды к складам были заминированы — ну, это на тот случай, если румыны попытаются захватить оружие, — так бабы хватали «Зил» или «Урал» да и толкали кузовом вперед к воротам, чтобы на мины…

— Постой-ка, это что же, грузовики толкали?.. — изумился Миха.

— Грузовики-грузовики, — кивнул с издевкой Нинзя. — А то что же?..

Миха только покачал головой. Представить себе, что женщины толкают огромный многотонный грузовик, казалось невозможным. Вообще, Михе, половому расисту в душе, было сложно примириться с мыслью, что женщины в принципе способны играть мало-мальски значительную активную роль в чем угодно, кроме родов. А тут — основание целого государства!.. «И что же? Получается, что герои-мужчины со всеми своими окопами, автоматами и бронежилетами медленно стекают на второе место?.. Труба!..» Об этом он и размышлял, вполуха слушая Нинзю, и потом, когда позвали на завтрак, и уже за едой.

Неожиданно неровный строй его мыслей, перемешанный с густой утренней перловкой и усыпанный крупными кусками домашней колбасы, прервал по-прежнему возбужденный Нинзя.

— Смотри! Э, смотри, Собакин! — заволновался он, толкая Миху локтем.

Миха невольно поднял глаза и проследил за направлением указующего жеста Нинзи. Там был танк, обычная шестьдесят двойка, тяжело ползущая по рытвинам за землянками.

— Ну, что такое? — спросил Миха, заподозрив, что не увидел за танком чего-то важного, того, что разглядел со своего места Нинзя. — Что там?

— Танк, — сказал Нинзя.

— Да ты что? С ума сойти!.. — с плохо скрытой иронией ответил Миха. — Ну, и дальше?

— Это ведь тоже бабы!.. Пошли к генералу Неткачеву, говорят, давай, мол, танки. Не дам, говорит, мне до пенсии всего ничего осталось, зачем, дескать, лишние неприятности?.. Так они на него ка-ак насели!.. Про Нину Андрееву слыхал? Это председатель женкомитета, вроде как женский президент ПМР. Так она Неткачеву так зарядила по морде, что…

— Что он сразу же дал танки, — закончил за Нинзю Миха. — Верно?

— Верно, — ответил несколько сбитый с толку Нинзя.

— Отлично. Спасибо большое. Приятного аппетита… И, удовлетворенный этим актом взаимной вежливости, Миха вернулся к завтраку.

— Аня!

«Боже, опять!» Она торопливо затушила сигарету, отметив, что пальцы все еще подрагивают от усталости, и сделала несколько интенсивных вдохов-выдохов, чтобы очистить дыхание. «Сколько ж их там?..»

— Аня! Где ты делась?!

«Ну иду, иду…» Привычным жестом поправив белую медицинскую шапочку, она заглянула в импровизированный перевязочный пункт.

Четверо грязных, потных казаков внесли на одеяле пятого, бледного как мел залитого кровью раненого.

— Давай-давай, сестренка, — все время нервно бормотал один из казаков, — давай, сделай что-нибудь…

Остальные угрюмо молчали. Они опустили раненого на кушетку и сгрудились рядом, у стены. Аня только глянула: «Дело дрянь…» Раненый был совсем плох.

Она пожала плечами и начала было осмотр, потом вдруг обернулась.

— Чего еще?

Казаки переглянулись, потом один из них, помявшись, разлепил губы:

— Мы того, сестренка… чего с ним, а?..

— Все будет нормально… — ровным тоном ответила она. — Это уж наша забота…

— Ты бережней с ним… — после паузы пробормотал казак.

«И этот — то же самое… Сколько можно?..»

— Все будет нормально… Идите…

И, уже не обращая на них внимания, запустила пальцы в кроваво-хэбэшное месиво, лежащее перед ней на кушетке.