Стивен Хантер - Стрелок

– Почему ты такой мрачный? Я же вижу, ты не веришь ни единому моему слову и считаешь меня полным дураком!

– Дело не в тебе, Сэм. Я признателен тебе за то, что ты в меня веришь. Я так хочу помочь своему мальчику… Но твои пророчества – они не сбудутся. Я просто это знаю.

– Чарльз, почему ты так говоришь? Откуда такой пессимизм, чем ты удручен?

– Есть во мне то, о чем ты не знаешь. О чем не знает никто. Но этот груз тянет меня назад. Бог наказывает меня за мои слабости. Он предупреждает меня: знай свое место и не рыпайся!

Почему у него развязался язык? Виной тому выпивка, неподдельное восхищение Сэма, особенно плохая череда кошмарных сновидений, тревога по поводу Малыша, беспокойство насчет того, как глубоко он завяз с «дядей Филом»?

– Ну же, Чарльз, я никогда не слышал подобной чепухи!

– Ты сам назвал это «желанием смерти».

– Да, но ты можешь его прогнать. Ты добился впечатляющих результатов. Покинул свою скорлупу, добился успеха в большом городе, к тебе все относятся с уважением… Во имя всего святого, что тебя может терзать?

Чарльз помолчал. Затем просто высказал всё.

– Мне снится, будто я сплю с мужчинами, – сказал он.

Определенно, этого Сэм никак не ожидал. У него был такой вид, будто его шлепнули по лицу хвостом здоровенной рыбины. Он отпрянул назад, не находя, что сказать, на лице у него отразился шок.

Чарльз смотрел на него, ужасаясь тому, что раскрыл свою самую сокровенную тайну. Он еще никогда не говорил этого вслух. Никогда даже не облачал в слова. Это происходило лишь во сне, точнее, в те расплывчатые мгновения перед тем, как он проваливался в сон и его подсознание на какой-то краткий миг занимало главенствующее место.

– Я не… – начал было Сэм и осекся.

Дальше последовало остальное, до самого конца.

– Ничего этого я никогда не делал, – снова заговорил Чарльз. – Не знаю, почему мне так этого хочется. Но, черт возьми, вот оно, желание, и Господь наказывает меня за него. В качестве предупреждения он отнял рассудок у моего сына. Он сделал меня метким стрелком, чтобы я всегда оставался один. Мне тошно и стыдно от того, что происходит у меня в голове. Вот моя тайна, и вот почему все твои замечательные пожелания, Сэм, никогда не сбудутся. Прости, если теперь ты меня презираешь, но я должен был удержать тебя от роковой ошибки.

– О господи… – пробормотал Сэм.

– Сейчас стало даже еще хуже. Я слышал, в Хот-Спрингс есть одно место, где мной могут заняться, только денег это будет стоить страшно много. Я там не был, но, черт возьми, хочу туда попасть. Я уже все решил. Думал, думал и придумал: скажу жене, что отправляюсь на пару недель в баптистский центр в Каддо-Гэп молиться Господу, чтобы тот помог мне с пьянством. Моя жена в жизни не видела ни одного баптиста и поэтому не спросит: «Как там мой Чарльз?», на что ей ответят: «Кто такой Чарльз?» Вряд ли кто-нибудь меня там узнает, но я отдаю себе отчет, что рискую всем. Однако, видит бог, я не могу избавиться от этих мыслей.

Задумавшись, Сэм наконец сказал:

– Я тебя нисколько не презираю, Чарльз. Напротив, теперь я проникся к тебе еще большим уважением. Ты несешь на своих плечах такой тяжкий груз, несешь его с таким достоинством… Послушай меня, я могу тебе помочь, и я тебе помогу. Не может быть, чтобы такое нельзя было исправить. Я просто должен наставить тебя на правильный путь, и я это сделаю. У меня был похожий случай на Гавайях, и я помог тому человеку. И тебе я также смогу помочь. Ты должен будешь только полностью мне довериться. Чарльз, знай: надежда есть. Надежда есть.

Свэггер допил четвертый стакан.

– Надежда есть, – снова повторил Сэм. – Я тебе помогу. Таков будет наш уговор. Ты помогаешь мне с оружием и делаешь меня храбрым, а я помогаю тебе излечиться от тайной боли. Я стану лучше, и ты станешь лучше. Ты уже предпринял самый трудный шаг – признал проблему, открыл свою душу. Теперь ты наконец готов идти вперед, и я помогу тебе в этом.

Никто и никогда еще не предлагал Чарльзу такое, и он натянуто улыбнулся.

– Что ж, – сказал он, – если ты покажешь мне путь, это многое изменит. Это изменит всё. Я слишком долго плутал в проклятой чаще.

Когда они вернулись в отделение, там уже не осталось никого, кроме усердного Эда Холлиса, чистящего оружие, и нескольких ребят в разных углах дежурной комнаты, проверяющих бумаги. Форель Клегг давно уже ушел домой, Первис отправился в инспекционную поездку, чтобы лишний раз не раскрывать рот перед журналистами, а остальные разошлись по домам, к своим женам, детям, подружкам, отсыпаться в общежитии или отправиться в кино.