Стивен Хантер - Стрелок

Бар неподалеку от центрального управления полиции Чикаго

Середина ноября 1934 года

В портфеле у Чарльза лежали пистолеты и револьверы, а также патроны. Там были «Кольт» калибра.45, «Кольт» калибра «.38 супер», полицейский «Смит-и-Вессон» калибра.38, «Смит-и-Вессон» калибра.44, полицейский «Кольт» калибра.38, и, наконец, специальный «Кольт Детектив Спешл» калибра.32.

Он полагал, что Сэм, в конце концов согласившийся взять урок стрельбы, остановится на «.38 супер». Из него проще всего стрелять, у него наименее сильная отдача, при этом по мощи он превосходит все, кроме «сорок пятого». Такие пистолеты носили многие молодые агенты, и Эд Холлис в их числе. Чарльз рассчитывал на то, что дополнительную уверенность Сэму придаст предохранитель, отсутствующий на револьверах. Ему нужно будет лишь свыкнуться с мыслью носить оружие на боевом взводе и приучить себя, выхватывая пистолет, одновременно совершенно естественным движением опускать флажок предохранителя. Чарльза тревожило то, что Сэм выберет специальный «Кольт» детского 32-го калибра, предназначенный для скрытного ношения, поскольку тот легкий, маленький, а отдача у него еще слабее, чем у «.38 супер». К сожалению, при этом и мощь у него меньше, а маленькие пистолеты с маленькими прицельными приспособлениями славятся тем, что из них очень трудно попасть в цель. Они для тех, кто много носит оружие, но редко им пользуется.

Сегодня Сэм был каким-то раздражительным, уклончивым и беспокойным. Чарльз еще никогда не видел его в таком состоянии. За всю дорогу пешком от Банкерс-билдинг до расположенного в шести кварталах здания центрального управления полиции Чикаго на углу Стейт и Одиннадцатой, где Чарльз зарезервировал кабинку в тире, Сэм не сказал ни слова, угрюмо пробираясь сквозь осеннюю толпу, запрудившую «Петлю», в застегнутом на все пуговицы пальто, туго завязанном шарфе и натянутой на уши шляпе. Он был похож на сварливого страхового агента.

Наконец они подошли к большому зданию, и прежде чем пересечь улицу, Сэм повернулся к Чарльзу:

– Послушай, нам нужно поговорить, хорошо? Пойдем, выпьем чего-нибудь. Послабление мормону дает ближайший Старейшина, каковым в данный момент являюсь я сам. Идем.

Пройдя полквартала, они нашли полутемное заведение под названием «У Скипа». Войдя в пустой зал, заняли место в углу. Вскоре появился сам Скип, согласившийся принести две кружки пива. Они были единственными посетителями.

Сэм отпил большой глоток.

– С тобой всё в порядке? – спросил Чарльз.

– Не совсем, – признался тот.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Не совсем, – повторил Сэм, отпивая еще глоток. – Послушай, – наконец сказал он после паузы, – буду с тобой откровенен. На самом деле никто этого не замечает, но у меня, похоже, больше не осталось пространства для маневра.

– О чем это ты?

– Об оружии.

– Об оружии?

– Оно меня просто жутко пугает. Я не хочу даже близко к нему подходить. Ты никогда не видел меня в оружейной комнате. Если ты заметил, я всегда отхожу в сторону, когда речь заходит о стрельбе. Вот уже несколько месяцев я увиливал, оттягивая этот момент. Мне просто кажется, что у меня ничего не получится.

– Сэм, это просто инструмент. У него нет мозгов, крови, чувств, души. Пистолеты не носят обувь какого-то определенного размера и не предпочитают красные галстуки синим, они не католики и не протестанты.

– Да, да, все это глупо. Но, как бы глупо все ни было, это еще не вся правда. Прости за то, что вываливаю все на тебя. Оружие – это только одна часть. Главная проблема вот в чем: я трус.

– Трусов нет, – возразил Чарльз. – Нужно лишь найти, ради чего сражаться, только и всего.

– Нет, я тебе правду говорю. Я самый настоящий трус.

– Сэм, я…

– Бедняга Чарльз, ты даже не можешь представить себе такое, да? Должно быть, храброго от природы человека это ставит в тупик.

– Мне каждый раз бывает страшно, – сказал Чарльз, хотя на самом деле это была неправда.

– Но не так, как мне. Мне становится страшно физически, у меня трясутся руки, я не могу дышать, мне слышится голос, кричащий: «Беги! Беги! Уноси ноги отсюда!» В детстве я раз десять убегал, чтобы не ввязываться в драку.

– В детстве у тебя хватало ума не драться ради той ерунды, ради которой дерутся мальчишки: престиж, девчонка, нужно сквитаться с Джеком за то, что тот сказал… На свете чертовски мало того, ради чего сто́ит драться, и ты это понимал. Я прошел целую войну, не стоившую того, чтобы сражаться. Но есть вещи, ради которых стоит драться, и если этот день настанет, ты сделаешь все как надо.