Александр Тамоников - Последняя тайна рейха

Олегу пришлось использовать пистолет, хотя он и не хотел расставаться с ним. Ствол уперся в подбородок, задник затворной рамы — в разбитую ключичную кость под воротником. Бред какой-то! Художник-постановщик явно был пьян. Голова худо-бедно держалась, не падала. Туловище тоже сохраняло временную устойчивость. Руки мертвеца он пристроил на колени, спохватился, бросился за фуражкой, натянул ее куда следует.

Когда часовой в очередной раз постучал и открыл дверь, он уже стоял у подоконника лицом к створке. Автоматчик, за спиной которого мялись еще двое, не увидел ничего страшного. Алекс Мазовецкий торчал у окна, а посреди комнаты на стуле сидел штурмфюрер Шиллер. Солдат мог любоваться лишь его затылком и фуражкой. Все прошло бескровно, на этот счет можно было не беспокоиться.

— Господин штурмфюрер, я уверен в том, что произошло крупное недоразумение, — негромко проговорил Олег. — Это просто вздорно и смешно. Все легко можно проверить. Полковник Шефер перевернулся бы в гробу от возмущения, если бы услышал ваши слова. Я могу доказать, где находился и что делал в интересующий вас отрезок времени. Полагаю, господин Стахнюк просто обознался. Такое со всеми случается. Пусть еще раз подумает, все вспомнит, всмотрится, когда выйдет из туалета. Я уверен, что все разрешится и мы будем с хохотом вспоминать этот забавный инцидент.

Что касается хохота, то он уже клокотал в горле Олега, невзирая на всю критичность ситуации. Видел бы автоматчик физиономию Шиллера! Ствол под горлом, словно собрался застрелиться, глаза распахнутые, весь синий.

— Вы не могли бы подождать за дверью? — сказал Потанин обескураженному автоматчику. — Через несколько минут мы все выясним. Что вы хотите, господин солдат? Герр штурмфюрер, скажите ему!..

Мертвый эсэсовец при всем желании не мог ничего сказать. Но солдат этого не знал, сдержанно кивнул, вышел из комнаты и закрыл дверь.

Олег по инерции продолжал что-то бурчать. Немец мог стоять у двери и слушать. Потом заскрипели подошвы. Автоматчик отошел в коридор.

Потанин оторвался от окна и подумал:

«Загнал я себя в капкан! Что делать? С пистолетом на автоматы? Фактор внезапности поможет, но не факт. Пробиться через весь замок — задачка для бессмертных. Играть в пятнашки, метаться по залам, отстреливать фашистов по одному и мелкими группами? Черт!..»

Он вспомнил, что видел в санузле железный хозяйственный ящик, вделанный в нишу. Там какой-то инструмент, провода, запасные электрические изоляторы и цоколи для ламп.

Олег бросился в туалет, отдавил хребет полицаю Стахнюку. Тому теперь все было до лампочки, а вот офицеру СМЕРШ — пока нет! Он выдвинул ящик, стараясь не греметь, начал перебирать бесполезный металлический хлам, спутанные веревки, вооружился стальной стамеской, совмещенной с гвоздодером, побежал обратно, к единственному окну. Застекленная рама раскрылась почти без сопротивления, но дальше были жестяные ставни, запертые изнутри на висячий замок. Черт бы побрал этих фашистов с их представлениями о безопасности!

Скобы были вварены в железный лист. Он должен был оторвать хотя бы одну из них, вставил заостренный край инструмента в узкое отверстие, протолкнул внутрь, чтобы усилить рычаг. Элементарная физика за восьмой класс! Олег давил, придерживая ставню, чтобы не ухала. Раздался глухой хруст. Одна скоба осталась в руке Потанина, а замочек повис на другой. Загудело, завибрировало оконное железо. Впору уши затыкать. От напряжения раскалывалась голова. Времени оставалось все меньше.

Он развел подрагивающие створки. Темная ночь вошла в комнату, расположенную на втором этаже замка. Ветер гудел в вершинах деревьев. Скалы вздымались в непосредственной близости от замка, представляли собой неодолимое препятствие. Дальше к северу эти махины сглаживались, обрастали уступами. На плоских вершинах высился лес.

Олег перегнулся через подоконник, и у него тут же закружилась голова. Высота впечатляла. В обычном здании это был бы четвертый этаж, а никак не второй. Поблизости никаких балконов, выступов, карнизов, голая каменная стена.

Время поджимало. Он бросился обратно в санузел, стал выхватывать из ящика веревки, смотанные аккуратно, чисто по-немецки. Одна была как будто ничего, вроде утолщенной бельевой, не такая ветхая, как остальные. Потанин не знал, хватит ли ее, но выбора у него все равно не было. Там же валялись грязные перчатки — отлично!

Он кинулся в комнату, подтащил кровать к подоконнику — благо недалеко свет, — стал привязывать конец веревки к дужке. Пальцы срывались. Олег изо всех сил затягивал узлы, выбросил в темноту весь моток, натянул перчатки, полез на подоконник.